Все это Бахху и вспоминал, думая, как сделать так, чтобы и наемников харальцам сбагрить, и с Орду-улемом не поссориться. Единственный выход — провернуть сделку через наемников. Так что сперва надо заехать к ним…
Черные метки уходили все дальше на северо-запад. На экране сканера они едва ползли, на самом же деле катились со скоростью шестьдесят — семьдесят километров час.
Я следил за перемещением, ожидая того момента, когда разведчики остановятся. Тридцать километров, сорок… еще десять… Не на границу же они едут. Ведь передовые посты войск каганата отстоят от Майнека на семьдесят километров. Не так уж и много датлайцам осталось.
Еще десять…
Эх, знать бы раньше, что они рванут к границе!.. Тогда бы не пришлось мчать сюда.
Метки снизили скорость и повернули дальше на запад. Встали. Вроде окончательно.
Так, что у нас там? Виртюк. Город, некогда построенный по обеим частям канала. Не велик и не мал. Тысяч на двести населения. Теперь, конечно, меньше. По сведениям, полученным от пленного, в Виртюке расположены отряды наемников. Те самые диверсанты, разведчики. Там и отряд Мартела, чьих людей я прихватил у Стиханска.
Значит, к наемникам пожаловали датлайцы! Зачем? Общие интересы? Дела? Что там говорил бармен? Разведчики пожаловали в Майнек не одни. Действительно, завязки с местными. Ладно, это оставим на потом.
Видя, что датлайцы встали надолго, я решил, что пора покинуть город и перебраться ближе к противнику. Включив внешний пульт управления установкой, я активировал ее, подождал, пока в указанном несколькими лучами месте возникнет блеклый прямоугольник, и шагнул в него.
В мгновение ока установка вернула меня в квартиру. Я тут же забил в блок программирования новые координаты, сверил их с показаниями сканера, схватил со стула карабин, сумки с запасными магазинами и гранатами, шагнул обратно и опять активировал установку.
Эх, авантюра голимая! Один против троих (как минимум), в незнакомом месте, в незнакомых условиях. Где твоя голова, Артур?..
Это была последняя перед переходом мысль. А в следующее мгновение меня вышибло в заданном районе. По лицу хлестанули ветки, под ногами щелкнул сучок. Где-то в стороне пропищала птаха. Я оказался на склоне невысокой горы. Внизу — извилистая дорога, заросли кустарника. Вверху стена деревьев, за которыми скрыта плоская макушка горы.
Судя по карте, я сейчас южнее Виртюка, который отгорожен от западных и южных земель горами Могуджар. И в десяти километрах от датлайцев. Которые сейчас сидят в самом центре Виртюка. Или не сидят?..
— Наемники? Отлично! Мусульмане? Да по фигу! Какая разница, кто оружие держать будет?!
— Вас это не пугает?
— Что? Что они исламисты? Да хоть марсиане! Лишь бы дело делали!
Собеседник Бахху — командир отряда наемников Нестор Ланской, сорокалетний здоровяк, выглядящий лет на десять моложе. Литые плечи, обветренное лицо, сильно выступающие скулы и нижняя челюсть, прижатые уши, пронзительные черные глаза.
Властный, безгранично уверенный в себе тип с замашками первобытного вождя, наплевательским отношением к всякого рода начальству и пренебрежением к тем, кто ни разу не нюхал пороху.
Бахху знал этого человека достаточно давно (больше года) и уже успел привыкнуть к резкой, грубоватой манере общения Ланского. Также он знал, что собеседник — в прошлом кадровый офицер армии Русинии, ушедший в отставку после громкого скандала с непосредственным командиром. Что с началом гражданской войны он со своим отрядом в течение месяца удерживал небольшой городок на севере Русинии и ушел оттуда, только когда подошли войска новообразованной Югорской республики.
Ланской, полный ненависти к Русинии и всему, что с ней было связано, пробрался на юг. Здесь поступил на службу каганату, но по своей привычке не пошел в армию, а набрал отряд головорезов и делал вылазки на границу. От его активности страдали и Югорская республика, и Русия, и даже Харальский каганат.
Узнав, что ему предлагают новых наемников, Ланской обрадовался. А на острожное замечание об их национальности и вероисповедании отреагировал по привычке — без стеснения.
— Я предлагал этих людей включить в состав регулярных войск, но представитель регионального командования отказался. Наотрез.
— Это кто? Не Барубин?
— Да вроде.
На лице Ланского отразилось сильное отвращение.
— Хорек! Тварь гладковыбритая! Прилизанный мудак! Конечно, он откажется! Он же без совета с начальством пернуть не рискнет. Все они там, наверху, делают вид, что каганат — цивилизованная страна. Европа! Видела Европа этот каганат в жопе!
Ланской энергичным ударом треснул по столу. Бутылка коньяка, два бокала и тарелка с дольками лимона дружно подпрыгнули, издав громкий звон.
— Давай их сюда! У меня людей не хватает. У Мартела потери, у Вадаха… да и у других тоже. Эти белоручки в штабе прислали циркуляр. Усилить нажим на южное приграничье югорцев. Сорвать строительство магистрали между ними и Русией. Прощупать оборону Самака и по возможности нанести удар. Сами-то силы берегут, а нас бросают в пекло!
Ланской плеснул в бокалы коньяк («Армянский», как отметил Бахху), поднял свой. Датлаец последовал его примеру. Сделал небольшой глоток. Коньяк был хорош. Настоящий, не паленый. Ланскому его привозят из Еревана. Оба подхватили по дольке лимона, густо посыпанного сахаром, бросили в рот.