Старуха успела уже опуститься на шершавый металл площадки, поджав ноги; похоже, это была ее излюбленная поза. Тон Чугар покосился:
— Смотрите не застудите себе чего-нибудь этакого.
Старуха не сочла нужным ответить. Вместо этого поинтересовалась:
— Ну, и что дальше, по-вашему? Думаете, эти о нас забудут? Вряд ли.
На этот раз Тон ответил ей как равноправному собеседнику: старуха явно оказалась не из тех, кого берут голыми руками.
— Отсюда уйти можно только по трапам. — Он кивнул на крутые лестничные марши, тоже, разумеется, железные, соединявшие площадки с соседними уровнями.
— Если бы располагать временем… Но, боюсь, его у нас маловато.
Старуха кивнула.
— Думаю, самым лучшим было бы, — продолжал Тон, — выйти из шахты на каком-то из уровней, где нас не ожидают или хотя бы ждут не так напряженно, как вблизи. Повыше или пониже.
— Повыше — это без меня, — сказала его собеседница спокойно.
Чугар не менее спокойно кивнул:
— Да, возможности подъема у нас ограничены. Значит — вниз. Это получится хотя бы быстрее.
Она пожала плечами:
— Да, наверное — но только в их распоряжении лифты — это еще скорее. Как по-вашему — камеры слежения тут есть?
Тон внимательно оглядел доступную взгляду часть трубы.
— Не вижу. Но думаю, что без них не обошлось. Все устроено на совесть. Для себя, а не на продажу.
— Почему же тогда преследователей еще нет здесь?
— Возможно, мы оказались в мертвом пространстве для камеры. Они ведь нужны прежде всего чтобы видеть все это, — он кивнул в сторону труб и кабелей, — а не входы-выходы: вряд ли рассчитывалось, что сюда могут проникнуть посторонние.
— Возможно. Однако, если мы начнем двигаться… Тут наверняка есть датчики, весь этот объем настроен на определенные параметры, и изменение их — например, появление двоих людей — сразу же изменит некоторые характеристики — о чем приборы немедленно известят кого следует.
— Почему в таком случае они еще не пришли за нами?
— Скорее всего, потому, что опасаются какого-то сопротивления с нашей стороны. Мы ведь можем быть вооружены: у страха, как говорится, глаза велики. А здесь, рядом со всем этим хозяйством, они постараются избежать даже малейшей угрозы целости всей начинки. Поэтому стрелять в нас не станут, даже если мы окажемся в прицеле: один рикошет — и кто знает, что за каша тут заварится. Нас можно взять только без выстрела. Схватить, или усыпить, или еще что-нибудь в этом роде…
— У вас неплохо варит котелок, мадам.
— Ну и лексика у вас — винегрет какой-то… Ладно, это я так. Но у меня возникли кое-какие мысли. Будете слушать?
— Прошу вас, мадам. Почту за счастье, мадам.
Старуха не улыбнулась. Сказала:
— Представьте себе, что мы — ремонтники. И что… ну, хотя бы на той вот трубе (она указала) предполагается некоторое нарушение — ну, не разрыв, но назревающая угроза его: тут же наверняка все под контролем. И мы пришли, чтобы усилить, дополнительно произолировать это место — применить временную меру до того, как этот участок трубы вообще будет заменен. Как по-вашему, каким способом мы — один из нас хотя бы — сможет добраться до нужного места в трубе? С площадки не дотянуться. А для работы надо оказаться вплотную к объекту. Каким же образом?
Тон Чугар нахмурился, размышляя.
— Способ один: должно быть средство передвижения уже не по стенкам трубы, как эти лестницы, но по всему ее внутреннему пространству. Да еще с возможностью маневрировать — и по горизонтали, и по вертикали, со всеми степенями свободы. Я вижу только один выход: свободно парящая платформа. Что-то в таком же роде… как…
Он вовремя спохватился: об этом говорить было никак нельзя.
— Ну, в общем, такие бывают.
— Ну, в общем, такие бывают.
— Охотно верю, — согласилась она, едва заметно усмехнувшись. — И как же, по-вашему, мы сможем получить к ней доступ?
— Ну, — сказал он, — над этим надо еще подумать.
— А мне это представляется ясным. Чемоданчик мастера. Я буду удивлена, если там не обнаружится пульт вызова и управления такой платформой.
— Черт, и в самом деле…
Он присел на корточки и раскрыл кейс.
— Ну, вот еще. Да тут их… раз, два… четыре штуки! Какой же?
Старуха подползла, заглянула ему через плечо.
— Второй слева.
— Уверены?
— Совершенно.
— Ну, терять нам все равно нечего… Может, вы знаете и то где тут на нем вызов?
— По-моему, это очевидно: верхний ряд, красный цвет.
— Будь по-вашему.
И Тон решительно нажал.
Ждать пришлось четыре секунды с небольшим.
— Извините, мадам, я перелезу первым. Не знаю, насколько она устойчива…
— Действуйте.
Тон перелез через барьер на всплывшую снизу и уравновесившуюся рядом с площадкой круглую, тоже с перилами платформу — ста двадцати сантиметров в поперечнике.
— Будет тесновато, мадам.
— Я занимаю немного места.
— Позвольте — я вам помогу… Вот так. Такси подано. Куда едем — вверх, вниз?
— Вниз, конечно же, — ответила она без колебаний.
— Это почему?
— Наверху нас ждут с большей уверенностью. И к тому же… внизу больше уровней, значит — больше пространства. Легче затеряться. Все это, — она кивнула на магистрали, — идет ведь сверху вниз, не наоборот, следовательно, внизу и находится жизненно важный центр этой системы, не знаю уж, как ее точнее назвать. Включая, может быть (тут голос ее стал едва ли не мечтательным), главный компьютер этого мира. Где-то в самом низу. Если попасть к нему — там все, ищущие нас, вынуждены будут вести себя очень-очень осторожно.