— С очень старой женщиной, доктор. Как говорится, люди столько не живут.
— Вероятно, это было сказано о порядочных людях, не так ли?
Доктор Тазон вздохнул. Пальцами осторожно потрогал место, где все еще болело. Поморщился. И решительно тряхнул головой:
— Однако же работа прежде всего. Интересы науки. И Фирмы, разумеется. — Он полуприкрыл глаза. — Еще немного, и я смогу доложить кану Элюру об успехе, о небывалом успехе. И тогда…
О том, что будет тогда, Тазон помечтал молча и совсем недолго. После чего проговорил уже совсем другим тоном:
— Ладно. Давайте займемся следующим. Его доставили?
— Он в приемной, кан.
— В каком он состоянии? Впрочем, это я сам увижу. Полагаю, вы распорядились, чтобы его лишили возможности… поступать неожиданно?
— Его подвижность предельно ограничена.
— И ноги тоже?
— По-моему, опасности на этот раз никакой.
— Каков его возраст? Ага, двадцать восемь. Очень хорошо. Где результаты анализов?
— Лежат справа от вас, кан.
— Ах да. Ну-с, что там с его ресурсом? О-о! Совсем недурно, совсем. Теперь так: условия мы изменяем. Если у старухи брали по одной десятой, то на этот раз увеличим отбор до одной седьмой. Вы же знаете: в идеале было бы добиться полного отбора за один сеанс, тогда можно будет говорить о промышленном применении. Но подходить к этому будем постепенно, методично. Не забывайте о съемке: все должно быть зафиксировано, до последней мелочи.
— Позвольте спросить, доктор, вы и в самом деле считаете, что дело дойдет до промышленного применения вашей методики?
Доктор Тазон ответил, вздохнув:
— Боюсь, Сегот, что этого не избежать. Меня это, конечно, устраивает, да и вас тоже должно, не зря же мы работаем. Но в целом… Доктор Крат только вчера сказал мне — неофициально, разумеется, — что Аномалия ведет себя не лучшим образом.
Меня это, конечно, устраивает, да и вас тоже должно, не зря же мы работаем. Но в целом… Доктор Крат только вчера сказал мне — неофициально, разумеется, — что Аномалия ведет себя не лучшим образом. И чем дальше — тем хуже. Так что… мы должны быть к этому готовы. — Он снова осторожно потрогал больное место. — Мы могли бы завершить все намного раньше намеченного, но нет материала. Сегот, вы же знаете это не хуже меня! Вот и приходится возиться со всякими отбросами, вроде этой бабы. А будь у нас полноценные объекты для отработки технологии и будь их достаточно много…
— Могу я высказать одну мысль, доктор?
— Странный вопрос. Для чего же еще вы здесь?
— Благодарю вас. Я хотел как раз по этому поводу. Материал. Сырье, так сказать. Оно же поступает на планету каждый день — и в немалых количествах. Не говоря уже о навтах с эскадры — их ведь не меньше сотни там, в дальнем корпусе, под охраной. Отчего бы вам не воспользоваться этими — ну, скажем, пленными и приезжими?
Тазон печально усмехнулся:
— Сегот, захваченные навты — это, так сказать, заложники. Мы ведь еще думаем о переговорах с Федерацией, даже пытаемся вести их — и будем так делать, пока не завершим программу «Пигмей». Это можно понять. А что касается иммигрантов и прочих — их же привозят не для нас.
— Ну и что?
— Никто не разрешит мне…
— Нет, конечно. Но зачем спрашивать?
— Не совсем понимаю.
— А ведь все так просто, доктор! Прибывшие проходят через столько формальностей и по разным ведомствам: медицина, кадры, группа безопасности Второго отдела, служба быта и прочее… Если одной процедурой станет больше, кто это заметит? Уж не сами иммигранты, во всяком случае.
— Да, процесс сложный. Постойте, что вы, собственно, имеете в виду?
— Всего лишь то, что и мы можем включиться в него. Для пробы — в одном из каналов всего лишь. Лучше, по-моему, в канал завербованных — они сюда летят по своей воле и воспринимают все спокойнее, в отличие от тех, кого доставляют с корабельных и ВВ-перехватов.
— Включиться? Каким же образом?
— Да каким угодно. Например, еще один медосмотр. И по ходу этого осмотра отбирать — понемногу у каждого, но ведь их немало!
Доктор Тазон покачал головой:
— Медики обязательно пронюхают. И поднимут страшный скандал! А нам после этого станет практически невозможно выступать с предложениями… Пробиваться наверх всегда трудно, вы же знаете. Вам самому разве легко было — из фельдшера группы безопасности сделаться моим ассистентом?
— Нелегко, хотя сложности оказались преодолимыми. Хорошо, доктор, пусть не осмотр. Вот другая возможность: там вокруг них кормятся всякие лавочки — открыть свою, посадить двух-трех человек, таких я найду. Продавать что-то привлекательное. Для работника — ну, скажем, хороший инструмент. За мелочь. Но — тоже с осмотром, без которого якобы инструмент купить он не может, как оружие, например. Главное — усадить его в кресло, а уж там появлюсь я…
— Вы? Ну да, никто другой и не сумеет… М-да. С одной стороны, конечно, тут могут быть всякие осложнения — однако больно уж заманчивую комбинацию вы придумали. Очень хорошо. Кстати, к перехваченным это применять еще проще. Их ведь доставляют спящими: просто не будят в капсулах, вы разве не знали? У них, спящих, зондируют сознание — чтобы вовремя отловить опасных типов.
Их ведь доставляют спящими: просто не будят в капсулах, вы разве не знали? У них, спящих, зондируют сознание — чтобы вовремя отловить опасных типов. Всякие разведки не дремлют, как вы сами понимаете. А нам у спящего отобрать куда проще, он и не спохватится. Смело можно брать десять процентов…
Тазон прервал сам себя: