— Ты чего затылок чешешь, Пахтор?
— Да зазудело чего-то, кан…
— Неприлично ведешь себя.
— Виноват.
Ага, вот она, причина! Ясно же, что сохранилась в памяти, уцелела формулировочка. Прелестная, надо сказать, причина: «Вследствие прекращения работ по его специальности». Блеск, а не статья! Кто и захочет, не сразу поймет. На самом же деле все очень просто. Пришла техника нового поколения, помощнее старой, но и посложнее, конечно. А у этого — и не у него одного, надо думать, — мозги уже задубели, и новые штучки ему оказались не по зубам. Может, даже успел сломать что-то, но скорее — заранее поняли: обязательно наломает дров, если допустить до новинок. С ними легче разберутся молодые, у них мозги поизвилистее — пока что. А таким, как этот вот молодец, — выходное пособие в зубы, равнение на проходную, шагом марш! — и точка. Это раньше, да и не в таком мирке, как эта его Кантра, его запихнули бы в какой-нибудь дальний гарнизон — и кукуй там до полной выслуги. Но на таких мирах, как Кантра, и нету вовсе дальних гарнизонов, там и воевать не с кем, армия там лишь для участия в разных операциях федерального или субфедерального масштаба, то есть только космические войска, инженерные, флот и космопехота. В таких войсках содержать одного солдата или корабельщика стоит ого сколько. И потому всякий, кто уже не может полностью соответствовать требованиям, получает напутствие коленкой под зад.
И потому всякий, кто уже не может полностью соответствовать требованиям, получает напутствие коленкой под зад. А уж на гражданке — одному повезет, другому нет; этому вот явно не посчастливилось.
С этим делом ясно. Ну-с, а какие тут рисуются его взаимоотношения с некоторого рода службами? Это ведь тоже кое-кого всегда заботит… Запустим-ка щуп еще разок в самую его потаенную память…
Ничего. Чисто. Да и трудно было ждать другого. Он тупарь. А Службам такие к чему? Да его нормальный ребенок вокруг пальца обведет. Трехлетний.
Ну, что: все ясно. Еще послушаем его на уровень откровенности — и хватит.
— В армии-то кем служил?
— Не «кем», а солдатом. А потом уже и капралом.
— Какая, ты говоришь, твоя специальность?
— Как?
— Специальность, я спрашиваю. Чем занимался в армии? Из чего стрелял? На чем летал? А может, не летал, а ползал? Или с неба прыгал? Род войск?
— Прямо так и спросил бы. Войска — инженерные. Двадцать второй монтажный батальон. Монтер-капрал Пат Пахтор.
— Не самый лучший монтер, наверное, если пришлось уйти?
— По генеральному сокращению. Все, что полагалось, построили. Не понимаешь — чего вякаешь?
— Опять грубишь. Ты и там так разговаривал? В армии?
— А я не в армии.
Твоя воля, Создатель! Тут никаких нервов не хватит. Терпение лопается.
— А на гражданке? Работал — где? Что строил?
Это вопрос на самооценку.
— А-а. Да… как бы сказать. То тут, то там. Делал, что скажут. То одно, то другое. На сборке и установке, значит. И на поверхности, и на подземных, два месяца — наверху, вешали спутник…
— Что приходилось монтировать?
— Ну, что прикажут, то и…
Просто тоска с ними. Но, хвала Всевышнему, его время вышло. Послать на последний тест — и пусть катится куда следует. Но сперва, как положено, ободрить.
— Ну, что же: можно сказать, тебе повезло. Специальность у тебя ценная. И работу долго искать не придется.
— Ну понятно. На Астрее дел много, иначе бы они и не…
— Далась тебе эта Астрея! Есть места, где платят побольше.
— Может, и есть, не знаю. А только я подрядился туда, и, значит…
— Патлох! — Не обращение, а окрик — сердитый, командный, даже угрожающий.
— Я самый, кан! Только Пахтор, а Патлох — это не я, эти жили как раз напротив, через улицу наискось, это кто-нибудь из них вам попадался, наверное…
— Молчать!!
Вот как подобрался сразу, подбородочек задрал, голосочек даже позвончел.
— Ты почему врешь? Темнишь? Не все говоришь? Противоречишь?
— Никак нет, кан!
— Если все рассказал о себе верно — вот тебе жетон — держи, не потеряй только! — и шагай вон в тот выход. Иди без страха. Но если что-то скрыл — кто таков на самом деле, зачем приехал и все прочее, — под той дугой тебе не пройти. Убьет током.
— Вот тебе. А что так? Другого выхода, что ли, нет?
Хорошо.
Если бы он двинулся под арку строевым шагом — возник бы повод для сомнений. А спрашивает, нет ли выхода побезопаснее, — так не было еще такого вахлака, который не спрашивал бы о том же самом. Потому что сути дела он — как и все они — не понял, не его мозгов это уровень, но раз почуял какую-то опасность — сразу стал искать, а нельзя ли попроще и понадежнее. Ладно, лишним, скорее всего, не окажется — людей мало, начальство чуть ли не воет. Нужны люди на Уларе. И такие, и этакие. Всякие.
— Нет другого выхода! Шагом — марш! Иди, ложись в капсулу, проснешься уже на месте, безо всяких забот. Считай, что уже нашел себе работу. Такую, что выгоднее не бывает.
— Ладно, если так…
Пат Пахтор повернулся, подхватил свой баульчик (хорошо, хотя и почти незаметно проверенный, как и весь пассажирский багаж, еще до того, как стали будить спавших в капсулах) и пошел, куда было приказано; не то чтобы с радостью, но пошел. И правда: лечь да уснуть, пока голова не заболела от всяких «что?» да «почему?». Ох, сладко зевается…