«По сравнению с прежним временем труд на фабриках сильно возрос вследствие того, что значительно возросшая скорость машин требует от рабочего усиленного внимания и деятельности».[756]
В 1844 г. лорд Эшли, в настоящее время граф Шефтсбери привёл в палате общин следующие документально обоснованные данные:
«Труд лиц, занятых в фабричных процессах, в настоящее время втрое больше, чем был при введении этих операций. Несомненно, машины выполнили работу, которая заменила жилы и мускулы миллионов людей, но они изумительно (prodigiously) увеличили труд людей, которых они подчинили своему ужасному движению… Труд, заключающийся в том, чтобы в течение 12 часов следовать за двумя мюль?машинами, составлял, при прядении пряжи № 40. в 1815 г. 8 миль ходьбы. В 1832 г. дистанция, которую в течение 12 часов приходилось пройти при двух мюль?машинах при прядении того же номера, составляла 20 миль, а часто и больше. В 1825 г. прядильщику приходилось сделать на каждом мюле 820 вытягиваний за 12 часов, что составляет общую сумму в 1 640 вытягиваний за 12 часов. В 1832 г. прядильщик должен был сделать в течение своего двенадцатичасовою рабочего дня 2 200 вытягиваний на каждую мюль?машину, итого 4 400: в 1844 г. — 2 400, итого 4 800: а в некоторых случаях требуется ещё бо?льшая масса труда (amount of labour)… Здесь у меня в руках другой документ 1842 г., показывающий, что труд прогрессивно увеличивается не только потому, что приходится проходить большее расстояние, но и потому, что количество производимых товаров увеличивается, между тем как число рабочих соответственно уменьшается; и, далее, потому, что теперь часто прядётся худший хлопок, который требует большего труда… В чесальном отделении труд тоже значительно возрос. Теперь одно лицо выполняет такую работу, которая раньше распределялась между двумя… В ткацком отделении, в котором занято большое число лиц. по большей части женского пола, труд возрос за последние годы, вследствие увеличения скорости машин, на целых 10 %. В 1838 г. в неделю выпрядалось 18 000 мотков, в 1843 г. это число повысилось до 21 000. В 1819 г. число ударов челнока при паровом ткацком станке составляло 60 в минуту, в 1842 г. оно составляло 140, что свидетельствует об огромном возрастании труда».[757]
Ввиду этой поразительной интенсивности, которой труд достиг уже в 1844 г. при господстве закона о 12?часовом рабочем дне, представлялось, что английские фабриканты имеют основания утверждать, что дальнейший прогресс в этом направлении невозможен и что всякое дальнейшее сокращение рабочего времени равносильно сокращению производства.
Что их рассуждения были справедливы лишь по видимости, это лучше всего доказывается появившимся в это самое время заявлением неутомимого цензора фабрикантов, фабричного инспектора Леонарда Хорнера:
«Так как количество производимых продуктов регулируется преимущественно скоростью машин, то фабрикант должен быть заинтересован в том, чтобы машины действовали с крайней степенью скорости, но совместимой со следующими условиями: сохранение машин от слишком быстрой порчи, сохранение доброкачественности производимых товаров, способность рабочего не отставать от машины, причём напряжение не должно быть больше того, которое он может развивать непрерывно. Часто бывает так, что фабрикант по своей торопливости слишком ускоряет движение. Тогда поломки и плохое качество продукта перевесят выгоды от скорости, и фабриканту придётся умерить ход машин. Так как деятельный и внимательный фабрикант наверное найдёт максимум достижимого, то я полагал, что невозможно за 11 часов производить столько же, сколько на 12. Я предполагал кроме того, что сдельно оплачиваемый рабочий напрягает свои силы до той крайней степени, за которой он уже не может постоянно сохранять одну и ту же степень интенсивности».[758]
Поэтому Хорнер, вопреки опытам Гарднера и т. д., пришёл к заключению, что дальнейшее сокращение 12?часового рабочего дня необходимо уменьшит количество продукта.[759] Он сам 10 лет спустя цитирует сомнения, высказанные им в 1845 г., в доказательство того, насколько он тогда не понимал эластичности машин и человеческой рабочей силы, которые в равной мере напрягаются до крайней степени вследствие принудительного сокращения рабочего дня.
Обратимся теперь к периоду после 1847 г., со времени введения в законодательном порядке 10?часового рабочего дня на английских хлопчатобумажных, шерстяных, шёлковых и льняных фабриках.
«Скорость веретён у ватер?машин возросла на 500, у мюль?машин на 1 000 оборотов в минуту, т. е. скорость ватерных веретён, достигавшая в 1839 г. 4 500 оборотов в минуту, составляет теперь» (1862 г.) «5 000, а скорость мюльных веретён, достигавшая 5 000, составляет теперь 6 000 в минуту; это даёт в первом случае возрастание скорости на 1/10, a во втором — на 1/6».[760]
Джемс Несмит, знаменитый гражданский инженер из Патрикрофта близ Манчестера, в одном письме к Леонарду Хорнеру в 1852 г. рассматривает усовершенствования, произведённые в паровой машине между 1848 и 1852 годами. Отметив, что паровая лошадиная сила, которая в официальной фабричной статистике всё ещё определяется в соответствии с её действием в 1828 г.,[761] является чисто номинальной и может служить лишь условным показателем действительной силы, он, между прочим, пишет: