Но окончательный удар нанес отряд тяжелой кавалерии, показавшийся из ворот Тарракона. Сотня испанских всадников обрушилась на атаковавших Федора римлян и смяла их последние шеренги, отделявшие отряд от свободного пространства.
Оказавшись на свободе, хилиархия быстро преодолела оставшееся расстояние до ворот, миновала ров с водой по опущенному мосту и вошла в город. Сдерживать натиск ошеломленных контратакой, но не уничтоженных римлян, которые быстро приходили в себя, Чайка предоставил кавалерии. Впрочем, когда последние спейры вошли в город, вслед за ними в открытые ворота влетели испанские всадники, так вовремя пришедшие на помощь. Нумидийцы же, видимо, возвратились в лагерь.
Федор еще не успел пересчитать потери и рассмотреть командира испанцев, чтобы поблагодарить, как рядом с ним уже возник, словно из-под земли, Балезор.
— Офир требует тебя немедленно в штаб! — сообщил он. — А твоих солдат приказано немедленно выставить на стены, римляне уже пошли на приступ у гавани, преодолев наш ров.
— Как это кстати, — недобро ухмыльнулся Федор, сплевывая хрустевший на зубах песок и поглядывая в розовое от первых лучей солнца небо. — Урбал, принимай командование.
Добираясь в сопровождении Балезора и десятка пехотинцев, которых он прихватил на всякий случай, до штаба, располагавшегося в нижней части города, почти у самой гавани, Федор не раз слышал дикие крики, раздававшиеся с близлежащих стен. Несколько раз над его головой пролетали ядра.
— Как им удалось преодолеть ров, — спрашивал удивленный Федор, невольно пригибая голову при каждом попадании ядра в стену и стараясь не отставать от Балезора, — ведь он же довольно широкий? Его не засыпать за одну ночь.
— За ночь они перетащили с берега моря по земле целых четыре монеры [14] и спустили их во время суматохи в ров, — пояснил Балезор, сворачивая за угол, где им повстречался отряд всадников, проскакавших в сторону ворот, — сразу после начала штурма на твоем фланге. Так у них появились два отличных моста, по которым они смогли подтянуть лестницы и начать штурм здесь. Один, правда, мы уже сожгли.
— А почему вы не сожгли его сразу, — уточнил Федор, — пока корабли еще тащили к берегу?
— Поздно заметили, — отмахнулся Балезор, направляясь к воротам сквозь охрану, узнавшую его. — Офир считал, что ров почти невозможно преодолеть. Да никто не мог и представить, что Сципион придумает такое. Сначала наши баллисты не могли их достать, а когда корабли уже были на воде, под стенами, баллисты стали давать перелет.
— Однако этот Сципион не даст нам покоя, — подумал Федор, невольно вспоминая всевозможные конструкции Архимеда, дававшие возможность атаковать врага и на дальнем и на ближнем расстоянии, — сюда бы хоть часть моего осадного обоза из Сиракуз.
— Однако этот Сципион не даст нам покоя, — подумал Федор, невольно вспоминая всевозможные конструкции Архимеда, дававшие возможность атаковать врага и на дальнем и на ближнем расстоянии, — сюда бы хоть часть моего осадного обоза из Сиракуз. Хоть одну гигантскую катапульту Архимеда. Вот тогда бы Сципион у меня узнал, что такое артиллерия.
— О чем это ты? — не понял Балезор, никогда не видевший работу орудий Архимеда в действии. — У нас отличные баллисты.
— Да так, — отмахнулся Чайка, — не бери в голову. Мы римлян отобьем в любом случае.
В штабе царила привычная для Федора, не раз бывавшего в таких местах, суматоха. Появлялись с новыми сведениями о положении дел и уносились быстрее ветра, получив новый приказ, гонцы.
Когда Федор и Балезор поднялись на второй этаж и, войдя в зал, приблизились к столу, на котором была разложена карта городских укреплений, Офир поднял свое скуластое лицо.
— Сколько людей осталось в твоей хилиархии? — спросил он, не тратя время на любезности.
Но Федор не обиделся, Офир свое дело знал и зря людей на смерть не посылал. В этом Чайка уже убедился. Ведь это по его приказу испанская конница помогла отступавшей хилиархии пробиться из окружения.
— Меньше семи сотен, — ответил Чайка, вспомнив невеселые подсчеты убитых сразу после возвращения.
— Все они должны быть на стенах, — приказал Офир.
— Они уже там, — ответил Федор. — Балезор передал мне приказ.
— Теперь ты отвечаешь за всю восточную стену и ворота, — добавил Офир.
Федор не до конца понял смысл сказанного — с одной неполной хилиархией никак нельзя было удержать половину города — и на всякий случай уточнил, проведя рукой по своей оцарапанной щеке:
— Это не та стена, что сейчас штурмуют римляне?
— Она самая. Ее держит твой помощник Карталон. Так что ты можешь отправляться немедленно. Когда отобьешь штурм, явишься с докладом.
Услышав это, Федор немного повеселел, но, поискав глазами советника Асто и не найдя его в обширном зале, все же не смог удержаться от вопроса:
— А где сейчас помощник сенатора Ганнона?
Офир, уже забывший о существовании Чайки, вновь был вынужден оторваться от карты. На его лице читалось неподдельное удивление.
— Почему ты спрашиваешь о нем? — произнес командир африканцев, пристально рассматривая Федора поверх голов офицеров. Чайка был в запыленном и окровавленном доспехе, разительно отличавшемся от еще не испачканных кирас других командиров, не успевших пока побывать в бою.