— Не боись, — успокоил его адмирал, вытирая о траву окровавленный клинок, — ты мне еще Иседона должен выдать. Так что умирать тебе, брат, рановато.
Небольшой флот Ларина, который он забрал с собой из крепости и пополнил в промежуточных портах, основанных скифами, выдержал три жестоких сражения с объединенным флотом Том и Одесса. Ларин уничтожил всех греков, противостоявших ему, но и сам потерял почти половину кораблей. Несколько триер сожгли «летучие отряды», нападавшие на его стоянки по дороге к Тернулу. Поэтому, как ни торопил его Иллур, увязший в сражениях с гетами в глубине степных территорий, очистить водный путь, адмирал решил дать морякам отдых, а кораблям ремонт.
До побережья было уже недалеко, но Ларин не торопился, рассылая разведчиков в греческие полисы.
Вскоре подтвердилась информация пленников, захваченных еще в бою с первой триерой греков. Томы и Одесс еще имели в запасе корабли, которые немедленно ввели в дельту, готовясь к дальнейшим атакам скифов или, скорее, к собственному контрнаступлению. Со дня на день ожидалось появление в этом районе афинской эскадры. По суше, вдоль побережья, двигался корпус фиванцев, который не пошел через горы, чем только облегчил задачу Иллуру и македонскому царю, совместными усилиями рассеявшим высланные к ним навстречу армии Аргоса и Аркадии. Правда, и здесь все прошло не так уж гладко. Основное македонское войско, державшее перевалы, было уничтожено Аргосом, воины которого и повстречались с адмиралом. Филипп в спешном порядке теперь набирал новую армию по всем закоулкам своей немалой, по греческим меркам, державы. А охрана перевалов временно стала делом скифов. Именно там Иллур и задержался. Разбив аркадцев, он все же вышел к назначенному месту встречи с небольшим опозданием, где и обнял кровного брата.
— Завтра же я переправлю свою армию на другой берег реки и отправлюсь к столице, — заявил Иллур, не успев появиться на берегах Истра, — разведчики сообщили мне, что геты ждут моего появления и все чаще нападают на наши поселения. Я должен уничтожить весь этот род, иначе он не оставит меня в покое.
— А мне что делать? — уточнил Ларин, уже подозревавший, что надолго здесь не задержится.
— Ближние перевалы в наших руках, так что пока здесь будет спокойно, и ты тут не нужен, — разъяснил Иллур, попивая вино в своем походном шатре и поглядывая на сундук с римским золотом, который преподнес ему кровный брат, — ты, Ал-лэк-сей, отправишься дальше и очистишь мне водный путь до самого моря. По нему должны ходить только мои корабли.
— Очищу, конечно, — кивнул адмирал, — да только сил там у греков гораздо больше, чем у меня, даже если все, что мне рассказали пленники, поделить на два.
— Отправь гонца посуху в Тиру, пусть тебе еще кораблей пришлют, — отмахнулся Иллур, вытирая усы, — или Гилисподис новые построит. Он ведь этим только и занят. Пока мы в походе были, должен был еще несколько кораблей на воду спустить. Можешь взять, но не все.
— Почему? — озадачился Ларин. — Что там охранять, в тылу, если здесь от греческих триер не продохнуть?
— Нельзя, — повторил Иллур, — что-то неладное творится с сарматами, надо выждать, пока не получу верных сведений.
— А что с сарматами не так? — насторожился Ларин, невольно вспомнив последний разговор с Исилеей перед расставанием. — Они же должны были гетов бить уже давно. Я думал, эта бой-баба Орития всех извела.
Иллур нахмурился.
— Мы с Оритией разделились в горах. Она первой прошла через освобожденные перевалы, но в назначенный час не явилась к месту сбора, — проговорил Иллур сквозь зубы, — а потом мне донесли, что сарматы по приказу Гатара ушли в Крым и что их царь тайно принял послов от римлян.
— Разве он дружил с римлянами? — не поверил своим ушам Леха. — Зачем тогда послал с нами войско против них?
— До сих пор не дружил, — осторожно заметил Иллур, — но сейчас все меняется, брат. И никто не знает, что будет завтра. А потому…
Он встал и прошелся по юрте.
— Часть кораблей останется в портах. Особенно в Крыму, который к Гатару ближе всех.
Услышав о таких вариантах развития событий, Леха даже слегка напрягся оттого, что его немедленно перебросят в Крым укреплять тылы в ожидании возможного нападения сарматов.
Особенно в Крыму, который к Гатару ближе всех.
Услышав о таких вариантах развития событий, Леха даже слегка напрягся оттого, что его немедленно перебросят в Крым укреплять тылы в ожидании возможного нападения сарматов. Но это могло произойти не раньше, чем он разделается с греками тут. А здесь все только начиналось. Прибытие фиванцев и афинян создавало большой перевес сил не в пользу скифов в войне на суше. Конечно, конница Аргима — это сила, но греки все прибывали. Не ровен час, должны были появиться спартанцы и армии других полисов. Тогда положение на суше, во всяком случае по части пеших отрядов, будет далеко не в пользу подданных Великой Скифии.
А если в этот момент еще и сарматы вдруг предадут Иллура, нанесут удар в спину, как-то все будет невесело. Защитить от ударов со всех сторон огромную, но еще не окрепшую кочевую империю, которая обрастала не только землями и пастбищами, но городами и флотом, будет не так уж просто. При всем этом Лехе не давало покоя еще одно соображение — как же теперь быть с Ганнибалом, которому скифы обещали мощный удар по легионам в Северной Италии? Наступление на Рим уже наверняка началось, а скифы и не думают приходить на помощь. Самим бы разгрести все, что приключилось.