— А что Илерда? — уточнил Чайка, отметив, что этот нумидиец говорит по-финикийски гораздо лучше, чем его старый знакомый Угурта.
— Не знаю, — ответил всадник, — туда меня не посылали. Слышать только, что там много римлян прорвались.
— Езжай, — махнул рукой Чайка, — это я уже знаю.
Когда его хилиархия дошагала до вершины холма, перед Чайкой раскинулась обширная долина, примыкавшая к морю. С этой точки, возвышавшейся над побережьем, он увидел Тарракон, обнесенный крепостной стеной из светлого камня, и многочисленный римский флот, запиравший гавань, в которой стояли несколько финикийских кораблей, не имевших возможности прорвать блокаду. Часть римских кораблей, похоже, совсем недавно пристали к «карфагенскому» берегу, на который сейчас высаживались морские пехотинцы под прикрытием своих передовых отрядов.
Кроме того, взгляду Чайки предстали массы солдат находившихся позади полевых укреплений по обе стороны от города. В северной части, от моря и почти до холмов, римлянами был выстроен вал, охвативший полукольцом уже большую часть укреплений города. Но дальше его строительство не шло, там укрепления римлян почти смыкались с частоколом и стеной, возведенной войсками Гасдрубала, который продолжал контролировать несколько ворот и вход в гавань. Поэтому город все еще был в руках карфагенян и держался, постоянно получая подкрепления с юга. Однако было ясно, доверши Сципион строительство своего вала, и горожанам придется туго. Лагерь римского войска был выстроен на холмах почти у самого моря, откуда к нему имелся свободный доступ. Лагерь Гасдрубала стоял на холме в южной части предместий. И в тех и в других укреплениях имелись проломы, наспех заделанные всем, что попадалось под руку.
— Похоже, тут идет настоящая бойня, — заметил Федор, осмотрев поле сражения, длившегося уже не один месяц, — упорные попались противники. Ну да ничего, теперь с нашей помощью дело сдвинется к победе.
Усмехнувшись своим словам, Ларин повернулся на громкий звук. Внизу, прямо под холмами, с которых он спускался, находился огромный лагерь финикийцев, обнесенный частоколом.
Сейчас сразу двое ворот, укрепленных башнями, открылись, и к недостроенным римским укреплениям устремились пехотинцы.
— Да мы вовремя, — едва не присвистнул Чайка.
Это были кельты числом около двух тысяч. Со страшными криками они пересекли ничейную землю, быстро приблизились к частоколу, которым был укреплен вал, и, преодолев его под градом стрел и камней, пущенных из пращи, устремились вверх. Там их встретили шеренги римских легионеров, успевших приготовиться к отражению очередного приступа. Завязалась драка. Кельты размахивали мечами и топорами, стремясь развалить стройные ряды легионеров, занявших позицию на вершине. Места для битвы было немного, и сражение происходило пока между теми, кто сумел преодолеть римские «надолбы». Но легионеры, подбадриваемые криками своих центурионов, все же дрогнули. Сразу в двух местах, под натиском кельтов, их строй был продавлен, и пехотинцы Гасдрубала хлынули за первую оборонительную линию, где их ждали новые «заградотряды».
Вскоре Федору показалось, что яростная атака кельтов — это либо отвлекающий маневр, либо начало более масштабного наступления. За их спинами вдоль вала к морю, где под охраной передовых манипул высаживались морпехи Сципиона, проскакал отряд иберийских всадников под началом офицера в кирасе из светлого металла, ярко блестевшей на солнце. Но до самого берега он не добрался. Из ближних ворот вала показались римские катафрактарии, поскакав наперерез карфагенянам. Их было не меньше сотни, и вскоре на подступах к побережью разгорелось конное сражение.
— Придется вмешаться, — решил Федор, наблюдая, как римские морпехи беспрепятственно заканчивают десантирование, вознамерившись, судя по всему, пройти по дну оврага на самом краю ничейной земли, и атаковать лагерь, — надо их опередить, двадцатая хилиархия, к бою! Остальным выстроиться на подступах к лагерю и ждать команды.
И вслед за своим командиром пехотинцы, выдернув клинки из ножен и подняв щиты, перешли на легкий бег. Бряцая оружием, двадцатая хилиархия достигла подножия холма.
— Куда ты направляешься? — окликнул Федора Балезор, солдаты которого тоже остановились внизу. — Гасдрубал приказал нам войти в лагерь и ждать его там.
— А где ты видел Гасдрубала? — удивился Федор, слегка замедляя свой бег.
— Он сам повел конницу в бой, — ответил финикиец.
— Так, значит, тот офицер впереди — это сам Гасдрубал, — кивнул Федор, — отлично, значит, мы поможем ему сбросить римлян в море.
И, не сбавляя ход, пехотинцы устремились дальше по глубокому оврагу, который вел прямо к берегу вдоль подножия холма. На некоторое время он скрыл их передвижения из вида от римлян, увлеченных сражением с кельтами, а когда карфагеняне вновь показались на «поверхности», даже конное сражение осталось позади.
— Восьмой спейре держаться с левого фланга, — приказал Федор на бегу, — приготовиться отразить атаку конницы.
Карфагеняне на ходу перестроились, а когда в паре сотен метров впереди заалели римские щиты, Чайка остановился и вскинул фалькату.