— Всю мою семью наверняка продали в рабство, — продолжал причитать грек, но когда до его сознания дошли последние слова адмирала, он мгновенно пришел в себя.
— Конечно, укажу, — проговорил он, и в его голосе появилась радость отмщения, никак не связанная с золотом, — с большим удовольствием укажу.
— Об этом позже, — кивнул Ларин, нехотя меняя тему, — теперь я знаю, где этот Иседон обосновался, и он от меня никуда не денется. Он ведь не собирался уезжать?
— Зачем? — пожал плечами беглый грек. — У него в Одессе большие связи, да и денег хватает. Он не торгует, но живет богачом. Хотя в последнее время все же завел торговлю оружием. Так мы с ним и познакомились.
«Не иначе казну Палоксая увел, — решил Леха, — вот Иллур-то обрадуется, когда я ему об этом сообщу. А еще лучше захвачу эту сволочь вместе с деньгами и привезу пред светлые царские очи. Хотя нет, за то, что он со мной сотворил, я его лучше сам убью».
Узнав о наклонностях своего обидчика, Леха, впрочем, возблагодарил богов, что старейшина Иседон за время короткого знакомства не покушался на его честь. Но у Ларина и без того закипало в душе, едва он вспоминал о предательстве и пережитых за время бегства мытарствах.
«Позже, — остудил свой гнев адмирал, собрав всю волю в кулак, — я его обязательно найду и убью. Заодно и за Гнура с бойцами рассчитаюсь. А сейчас нужно думать о том, как остановить гоплитов Аргоса. А то некому будет мстить Иседону».
И, отогнав сладкие мысли о мести, он вернулся в реальность.
— Ты, говорят, хороший мастер, — сменил тему Ларин, поглядывая на догоравшую по углам смесь, — хорошие горшки для наших баллист делаешь.
— Я учился у лучшего мастера в Одессе, — улыбнулся тщедушный грек, не лишенный, как оказалось, самодовольства.
— Я учился у лучшего мастера в Одессе, — улыбнулся тщедушный грек, не лишенный, как оказалось, самодовольства. Он отошел от стола и зажег огнивом несколько тусклых свечей.
— А можешь ты изготовить мне вот что, — проговорил Ларин и, шагнув к давно примеченной доске с угольками, на которой алхимик чертил какие-то каракули, взял уголек и, набросав очень простой рисунок, начал излагать ему свою идею. Вернее, не совсем свою. Как бывший морпех их двадцать первого века он просто не раз видел эту разрушительную идею в действии и надеялся, что если ему удастся сейчас изобразить хоть жалкое подобие, то это уже может сильно повлиять на исход битвы с греками.
«Если не получится, бог с ним, — решил Леха, — но попытаться надо».
И на доске за минуту возникла конструкция, состоявшая из направляющей трубы и скользящего по ней реактивного снаряда, очень напоминавшая своим видом легендарную «Катюшу», местному умельцу, конечно, неизвестную.
— Вот это длинный горшок с закупоренным носом, набитый или наполненный твоей «гремучей» смесью, — попытался растолковать заинтригованному греку адмирал, — а это труба, по которой он скользит. Сила огня толкает его вперед. Разогнавшись до нужной скорости, он должен улететь и упасть на головы наших врагов.
— Улететь без баллисты? — озадачился грек, глянув в поисках поддержки на обомлевшего от такого известия Гируна.
— Но ведь в горшках жидкая смесь, — попробовал вставить слово комендант.
— Если я не ослеп, — проговорил Леха, указав на следы пожарища, — в том горшке была какая-то сухая смесь. Так?
По глазам Ларин понял, что мозг алхимика уже начал работать над поставленной задачей.
— Да, у меня есть сухой состав, — кивнул удивленный грек, — но как вы догадались? Ведь ее нет еще ни у кого во всей Греции. Я ее сам изобрел, совсем недавно. Только начал ставить опыты. Один из них… вы только что видели.
— Да технология сыровата, — кивнул адмирал, озадачив грека непонятным словом, — но времени доводить до ума сейчас нет. К нашей крепости приближаются воины Аргоса. Так что потом этим займешься, если выживем.
Оружейник вздрогнул, услышав такой оптимистичный прогноз.
— А сейчас просто сделай так, — решил Ларин, — есть у тебя узкие и длинные горшки?
Каранадис еще не успел ответить, как Леха уже сам все увидел, скользнув взглядом по полкам.
— Есть, вижу, — сказал он, протянув руку в сторону длинных, почти полметра длиной изделий, — набей их своей сухой смесью и засунь в какую-нибудь трубу. Лучше глиняную, но можно и деревянную; главное, чтобы этот снаряд направление полета получил.
Грек слушал, разинув рот, идея ему нравилась, но, похоже, результат уже вызывал опасения.
— У меня пока очень мало этой смеси, — признался он, решив наконец вставить слово, — не хватит на все эти горшки. Только на один, да и то…
— Тогда найди поменьше, — отмахнулся от проблем Ларин, — мне главное, чтобы они упали на голову врагов, пролетев меньше стадии, и взорвались, наделав шуму. Пусть даже не убьет никого.
— А как же я подожгу их? — снова озадачился алхимик и осторожно добавил: — Я только что пытался придумать один способ…
— Этот способ не подойдет, — отрезал Ларин.
— Что такое фитиль, знаешь?
Грек округлил глаза.
— Ну веревка такая просмоленная. Длинная, которая может долго гореть? — уточнил Ларин. Но не встретив понимания, попытался объяснить, хотя и сам плохо представлял техническую часть вопроса.