В один из би-вечеров меня перехватил Дин Таксон, он был нервным и мрачным. Первое, что пришло в голову — заговор, убили президента, и нам всем придется уносить ноги. Мы зашли к нему.
— Что случилось? Глядя на тебя, можно подумать, что свергли президента, — попыталась я пошутить.
— Нет, все не так плохо, а может, еще хуже. Это как смотреть.
— Дин, не в твоих привычках плести языком. Что случилось?
— Извините, леди ВикСин. Не знаю… Не знаю, как начать. Вот… — и он вставил инфокрис с текстом. Я принялась читать, это оказалась история болезни, рассеянный склероз…
— Я попросил у Вольфа его личный архив на лучших курсантов, и среди крисов с эгофайлами оказался этот.
— Что ты хочешь сказать? — голос не слушался, я не могла нормально вздохнуть.
Вместо ответа Дин пролистнул файл…. Дарел Вольф, генерал в отставке, ректор двенадцатого училища…
У меня все поплыло перед глазами… Это не опухоль, которую можно вырезать, не проблемы с сердцем или сосудами, которые можно подлатать. Не с каким-то органом, который можно заменить, на худой конец. Да, все сейчас лечится, и это тоже. Но такое лечение могли себе позволить очень немногие, это все равно, что полностью омолодить себя. Очень долго и очень дорого.
Мне вспомнилось, что Дарел стал подволакивать ногу, объясняя это старой травмой. Дата диагноза — чуть больше года назад.
— Сволочь, засранец, тварь, — застонала я. — Годы — это не только потери, но и уроки… «Научился ценить подарки Судьбы»… Тварь, знал, что скоро сдохнет, и решил напоследок сделать девочке приятное…
Дин в ужасе смотрел на меня. Я не удержалась и завыла, обхватив голову руками. Выпустив боль, я посмотрела на Дина.
— Я найду деньги. Но как уговорить его лечиться? — спросила я спокойным деловым тоном.
Но как уговорить его лечиться? — спросила я спокойным деловым тоном. Дин замотал головой, приходя в себя.
— Ваши перепады… — промямлил он. — Я думаю, если вы объясните ему, насколько он для вас дорог, пригрозите… он послушает.
— Пригрозить чем? Помереть вместе с ним? Он не поверит.
— Нет, внушить, что он вам жизнь поломает.
— А ведь поломает, — сказала я грустно. — Я не хочу его терять. Только не это. Ведь это будет ужасно глупо.
— Только вот пассаж о глупости его не проймет, даже я не понимаю, почему это будет глупо.
— Потому что бессмысленно! Этого же можно избежать, реально можно. Без каких-то сверхнапряжений.
— Вы уговорите его, леди ВикСин, вы и мертвого уговорите, — заверил меня Дин.
— Надеюсь, ты прав, потому что иначе я его возненавижу. И убью. Любила — убила.
— Мрачные у вас шутки.
— Это не шутки, Дин. Увы, не шутки.
Я развернула тихую, но активную деятельность. Слетала к брату, там, подальше от Вольфа, узнала, где и за сколько такое лечат. Самые подходящие клиники были на Тропезе и Синто, но на Синто получалось бешено дорого, потому что Вольф не гражданин и не служил по контракту у нас. Значит, Тропез. У меня была треть нужной суммы, учитывая, что я не успела вернуть брату деньги, как собиралась. Где брать остальное? Спрошу отца, не даст, так, может, что-то посоветует.
— Ты с ума сошла! Да что у тебя каждый месяц происходит? Ты ходячее несчастье. — Кричит, значит, все будет хорошо. — А ты знаешь, что твой ректор выпытывал у меня ненароком, сколько стоит инорожденный ребенок и как у нас относятся к детям, у которых родители иностранцы? С чего бы ему понадобилось такое знать?
— Не знаю.
— Решай, что ты хочешь: Вольфа или ребенка от него!
— Отец, но он же переболел омега-вирусом…
— Те, кто служил в ЕвСе, сдавали генматериал, и он свой сохранил. Если я все правильно понял, то он сейчас хранится где-то на Тропезе.
— Откуда ты все знаешь?
— Оттуда, что я думаю головой, а не… Или Вольф, или его ребенок!
— И то и другое, — твердо сказала я. Отец уставился на меня.
— Ребенок может подождать, — поспешила я успокоить его. — Папа, ну пожалуйста, у меня ведь есть треть суммы, на первый цикл лечения хватит. Я же не знаю, какие у нас перспективы, может, это и не такая уж и большая сумма?
— Треть — это год работы, твоей и Ронана.
— Семья ведь получила вознаграждение по персональному контракту? — я не собиралась требовать эти деньги, но придется.
— Получила стандартную сумму, то есть еще четверть у тебя есть, а где возьмешь недостающую половину?
— Папа, но ведь если он будет умирать долго и мучительно у меня на глазах… — попыталась я зайти с другого бока.
— Не будет, — перебил меня отец. — Скорее голову себе снесет при первых симптомах.
— Первые симптомы уже есть. Если его не будет — мне будет плохо. Очень плохо, — твердо сказала я. — Он имеет очень сильное положительное влияние на меня.
— Он имеет очень сильное положительное влияние на меня.
Отец зло зыркнул.
— Скажи уж — влюбилась в него, а то выдаешь тут околонаучные фразы.
— Влюбленность разная бывает. Вольф помогает мне сохранять спокойствие, настраивает на позитивный лад. Он действительно очень много для меня значит и много для меня делает.
Отец задумался. Я была спокойна: если бы он категорически не хотел мне помогать, то не кричал бы, а спокойно сказал об этом и прекратил разговор.
— Клиника где?