Хелен-Инга не расстроилась, мы не торгуем медикаментами с Русской Федерацией, значит, информация для нее не важна.
За разговором мы уже съели основное блюдо и на десерт заказали фрукты. Я видела, что ей хочется что-то спросить, но она не решается.
— Ну, спрашивай уже… Обещаю, что не буду оскорбляться, — полушутливо сказала я.
— Я понимаю, что это абсолютно не мое дело, и я не имею права спрашивать что-либо, но… Лана Алани ждет ребенка?
Хм… Ревность? Почему бы нет.
— Я б так не сказала — ответила я — У нее будет инорожденный ребенок.
— Я б так не сказала — ответила я — У нее будет инорожденный ребенок.
— От Исента?
Я сделала усилие над собой, чтобы не скривиться, коммерсанты не стесняются употреблять имена, этакий вызов традициям.
— Да, будет девочка Алани-Викен.
— Девочка? — ревниво переспросила она.
— Ну да, сын ведь есть уже, — ответила я, не понимая, чего она взъелась.
— У меня тоже будет девочка — Исента-Хелен Тобин-Викен.
— Это было естественное зачатие? — спросила я.
— Нет, — погрустнев, ответила Хелен-Инга, — твой отец не молод, и слишком долго жил на той помойке, Деправити, и слишком много летал.
Это прозвучало как обвинение, я сидела, не зная, как реагировать.
— Я люблю его. Я понимаю, что это моя проблема, что я полюбила человека, которому не нужна, но не могу перестать любить его.
— Почему ты думаешь, что не нужна ему? — осторожно спросила я.
— Он пропал тогда, после бала. Сказал, что улетает, не сказал куда. Я узнаю, что он недавно вернулся… Но со мной не связался даже по браслету.
Я сидела, тихо приходя в себя. Теперь я понимаю, почему послы, безопасники и прочие госслужащие роднятся между собой, избегая семей коммерсантов. Совсем другой взгляд на все.
— Во-первых, он никогда не говорит, куда и насколько летит; во-вторых, он пробыл всего пять дней, в течение которых мы успели организовать свадьбу брата и подготовиться к следующей командировке, позавчера он улетел. В-третьих, такое будет продолжаться постоянно, и в обозримом будущем надежды на то, что он осядет на Синто, нет, — спокойно сказала я.
Хелен-Инга бездумно тыкала вилочкой в половинку абрикоса.
— Ты считаешь меня эгоистичной и недалекой? — не поднимая глаз, спросила она.
Я взяла ее за руку.
— Нет, я так не считаю. Просто ты воспитана иначе.
Она кивнула то ли мне, то ли своим мыслям.
— Ты так терпелива… Чем я могу помочь тебе? — почти официальным тоном спросила она.
Мне не понравился такой поворот нашей беседы. Я улыбнулась.
— Леди Тобин мне ничем помочь не может.
Я собиралась попросить у нее помощи как у своей подружки, а не как у любовницы отца и матери его ребенка.
— Вот как… — и она передернула плечами — мол, как знаешь.
Да, что-то не складываются у меня отношения с ровесницами, были две подружки, да сплыли. Ничего, зато мужчин я привлекаю, спасибо Лане, научила.
Я закончила трапезу и не холодно, но и не сердечно распрощалась с леди Тобин. Не вышло, не беда, походим, подумаем, что-нибудь придумаем.
И вправду, пройдя пару кварталов, я пришла к выводу, что пытаюсь «ногой чесать за ухом», и решила расспросить Илис. Они с Ронаном как раз выбирали себе квартиру в Южном центре. Через сорок минут я прилетела туда, и мы втроем пошли на очередные смотрины. Квартира была светлой и просторной, но вокруг дома находился лишь чахлый скверик, мне не понравилось, молодым тоже. Илис грустно вздохнула, что первая квартира, которую они смотрели, была самой лучшей. Я предложила еще раз там побывать, и мы отправились на флаере в соседний район.
Я предложила еще раз там побывать, и мы отправились на флаере в соседний район. Да, квартира действительно была хороша, в трехэтажном доме с лифтом, к тому же планировка и дома и квартиры рассчитывалась на семью с детьми. Большие окна, балкон, пять комнат, а главное, высокие деревья за окном, ухоженный скверик и спортплощадка. Дороговато, конечно, рассчитано на то, что если семья заводит детей, то, значит, уже накопила достаточно денег. Консьерж, пожилой, но крепкий мужчина, внимательно осмотрев наши «души», вел себя с достоинством и дружелюбно, я все пыталась вспомнить, где слышала одну из его фамилий. Точно, выездной следователь на вечеринке Грюнда. Так перед нами следователь на пенсии. Я глянула на Ронана, потом на Илис, они хотели здесь жить.
— Все, думайте, что где разместите, а я пошла оформлять, — и, не став дожидаться реакции Илис, вышла с консьержем в коридор.
Заключив контракт и решив вопрос с оплатой, мне захотелось «распушить хвост».
— Надеюсь, вы не скучаете по работе и не рассказываете детективных историй жильцам? — полушутя спросила я.
— Леди, — в шоке ответил он мне, — я был коронером, я не скучаю по работе и не рассказываю историй.
Справившись с удивлением и смущением, я рассмеялась и извинилась.
— Простите меня, я просто знаю, что Барены — следователи.
Да, спросить патологоанатома, не рассказывает ли он историй о работе…
— А откуда вы их знаете? — тут же поинтересовался консьерж.
— В гостях у некст Грюндера познакомились.
Это успокоило бывшего коронера.
Я вернулась в квартиру. Ронан, поцеловав меня, ушел заказывать мебель, Илис тоже куда-то засобиралась, но я ее перехватила. Слово за слово, я принялась ее расспрашивать о ее семье. Надо отдать ей должное, она относилась ко мне уже намного спокойнее, чем в наши прошлые встречи, да и я, наверное, тоже. Рассказав мне все, что знала, она все же спросила, зачем мне все это понадобилось. Я попросила у нее отсрочки с ответом, пообещав, что если получится, то все расскажу, а не получится, значит, и говорить нет смысла.