— Ничего не понимаю. Значит, ты не нужна отцу в качестве некста, если он допустил такое? Ты хоть понимаешь, насколько нам всем просто повезло? Сколько было моментов, когда смерть была совсем рядом?
— Да, я отдаю себе отчет, что нам везло, но и мы не делали грубых ошибок, был сплав профессионализма и везения. — «Что ты несешь, — возразила я себе, — нашлась профессионалка».
— «Что ты несешь, — возразила я себе, — нашлась профессионалка». Тем не менее продолжила: — Я могла отказаться… Но тогда бы я всю жизнь жила с сознанием того, что могла вытащить синто из пекла и не сделала этого, с сознанием того, что я предатель, отказавшийся спасать своего.
— Ты считаешь меня своим? Ты считаешь меня синто? Несмотря на то, что годы взросления прошли среди пиратов?
Кажется, я начинаю понимать его сволочного папашу; похоже, голова у парня работала автономно от эмоций.
— Я — да. А вот остальные — вряд ли. Поэтому я и сказала о домике в сельской местности.
Он задумался.
— Наверное, это неплохо — домик, садик… Наверняка лучше, чем смерть? А?.. Только как я ни стараюсь, я не могу себя представить там, среди цветущих деревьев. Я не помню Синто, я не помню, что значит быть синто. Я не смогу проявлять почтительность к тем, кто послал меня на это… задание, — его голос был полон боли.
— Если все так, то почему ты не улетел? Это было бы хорошей местью всем нам. Почему ты надиктовывал все это время?
— Улететь… — он грустно усмехнулся. — Я смог выжить лишь потому, что у меня не было будущего. Я надеялся, что смогу дожить до того момента когда сброшу вам накопленную информацию, это бы дало смысл моей жизни и моим… приключениям. Я думал о смерти как о спасении, а теперь… Я б улетел, если бы стоял вопрос — или вы, или я, — добавил он твердо.
— Чего бы ты хотел? Если бы у тебя была возможность менять реальность по своему усмотрению, что бы ты сделал?
Он непонимающе смотрел на меня.
— Ну что? Убил отца? Сбросил бомбы на Синто? Что?
Он подумал, покачал головой.
— Я стер бы себе память до того момента, до разговора с отцом, — сказал сам себе. — Я хотел бы стать снова глупым ребенком и отказаться. Отказаться.
Я подтянула к нему стул и обняла, он замер в моих объятьях, а потом расслабился.
— Ты остался синто, — шепнула я ему в ухо. Он мотнул головой:
— Я был готов бросить вас.
— Но не бросил же… Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше.
Тут его как следует трухнуло, он вскочил и уставился на меня.
— Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше, — повторила я, глядя ему в глаза.
— Нет! Нет, я не принимаю клятвы, — он мотал головой и пятился; глядя со стороны, можно было подумать, что я пытаюсь влить в него отраву.
— Можешь не принимать, — спокойно ответила я, — я все равно сделаю для тебя все, что в моих силах.
Он схватился за голову и заметался из стороны в сторону, два шага туда, два обратно, столовая-то у нас крошечная.
— Да что вы там, с ума все посходили за эти годы? Я. Был. Готов. Бросить на смерть. Тебя. Вас. Спасавших меня, между прочим!
— Был готов, но не сделал, — мое спокойствие было похоже на стену: бейся, сколько хочешь, все равно не прошибешь.
Побегав еще какое-то время, он обмяк и сел на пол, все так же держась за голову. Я примостилась рядом, он не среагировал. Опять приобняла его одной рукой, а другой взяла его за руку.
— Ничего не кончилось, — тихо сказала я, — все только начинается.
Сначала будет очень сложно, придется общаться с безопасниками, тебе нужно будет доказывать, что ты нормален. А потом начать жизнь заново.
— Я не нормален. Я какой угодно, только не нормальный.
Что там говорили предки, кажется: «Как ты яхту назовешь, так она и поплывет». Я уже битый час его называю, плыть он все равно не хочет, наверное, он не яхта. Этот бред носился у меня в голове, разгоняя дельные мысли. Что делать, что еще сказать? Припомнился Совет и имя, резанувшее как нож.
— Даниэль, мое имя Ара-Лин, и я помогу тебе, ты только дай нам обоим шанс. Не сдавайся сейчас, когда все самое страшное позади.
Он посмотрел на меня.
— Ара-Лин… Красивое имя.
Я улыбнулась:
— А Даниэль — сказочное, и оно тебе очень идет. — Хорес действительно был похож на эльфа.
— Оно не сказочное, — удивился он, — оно французское.
— Да?.. А я думала — эльфийское.
— Не забалтывай меня, — сказал он грустно.
— Почему? — я очень мягко применяла то, чему меня учила Лана. — Даниэль, ну пожалуйста, дай нам шанс.
— Нам — это кому?
— Мне и тебе. Нам.
— Нам… А мы есть?
— Есть. — О, Судьба, во что я играю? Что я обещаю ему сейчас? Что бы ни пообещала — придется отдать. И я обняла его крепко-крепко. Мы стояли на коленях и обнимались, пытаясь раствориться друг в друге, слиться во что-то единое. Эротики в этом не было ни капли. Когда у нас затекли колени и потемнело в глазах оттого, что мы не могли нормально вздохнуть, мы чуть отстранились, Хорес впился мне в руку, и мы пошли ко мне. Само собой получилось так, что мы легли рядышком и уснули — и он спал мало, и я все же была уставшей. Мне было неудобно, он прижимался ко мне так, как будто его уносило при разгерметизации, но я все равно провалилась в сон. Проснулась от того, что на меня кто-то смотрел, не враждебно, но изучающее. Я мгновенно все вспомнила и улыбнулась не открывая глаз. Когда я их все же открыла, то увидела напряженно-вопрошающий взгляд Хореса.