— Лорд Ларин, — окликнула я его, — зачем я вам?
— Да? Зачем? — подключился Осе.
Ларин скривился, как от зубной боли.
— Русы хотят обсудить детали взятия пиратской станции, и вообще-то не Бялко, а вы, вроде как, должны оценивать их военные предложения, поскольку вы — доблестный командир, разгромивший пиратов.
Осе осклабился. Похоже, Шур уступит ему место моего «нелюбимчика». Мне очень не понравился сарказм Ларина.
— Если вы недовольны моей работой, то почему выражаете это в сарказме, а не скажете мне об этом прямо? — четко спросила я.
Ларин посмотрел в сторону, лицо разгладилось.
— Извините, некст Викен, мы довольны вашей работой. Но у нас возникнут серьезные проблемы в общении, когда мы предъявим вас в качестве руководителя той операции, вплоть до обвинений в обмане. У нас очень непростые партнеры в переговорах, — он наконец на меня посмотрел.
Я поклонилась, принимая извинения.
— Я в вашем распоряжении, лорд Ларин.
Он кивнул и ушел. В коридоре меня перехватил взбешенный лорд Бялко, злость делала его еще больше похожим на викинга из «исторических» фильмов, пшеничные волосы, рыжая борода и усы, и зеленые, как у кошки, глаза. Он был красив, но не мой тип, я люблю скрытый огонь, он жарче и долговечнее.
— Некст Викен, что вы себе позволяете? Вы считаете, что я могу только делать вид?
Да, сглупила.
— Простите меня, лорд Бялко, — приняла я смиренный вид. — Я считаю вас прекрасным специалистом и руководителем. Ваши люди в деле выше всяких похвал. Я была слишком расстроена всем услышанным и не смогла правильно подобрать слова. Простите мне мою неопытность, — тихо закончила я.
— Э… Ну, будет вам… наговаривать на себя… Идемте.
И обескураженный Бялко рванул к Грюндерам. Вот так вот — Воин, Бабушка и Лев. Главное не спутать Воина и Льва, потому что, если погладишь Льва — лишишься руки, а я знаю толк в львах… Одного из них зовут Аррен.
Осе предложил перекусить перед переговорами, действительно, многие пропустили ужин, летя на Совет. Во время еды Синоби усадил меня подальше от остальных и пытался выспросить, где и как я провела день. Я просто молчала, думая о том, какие мужчины странные и загадочные существа — мир рушится, а им интересно, не была ли женщина, на которую, у них, между прочим, и прав-то никаких нет, с другим самцом? Жуть. Надеюсь, когда меня не было, голова у него работала лучше и в более деловом направлении.
— Синоби, если вы даете инструкции некст Викен, мы бы тоже хотели их услышать, — окликнул нас Осе. Синоби зубами скрипнул от такой наглости.
— Лорд Осе, мы все-таки близкие родственники, и как это ни трудно себе представить, но мы говорили не о делах, — ответила я, пока Синоби не сказал какую-то колкость в ответ.
— Это действительно трудно представить — произнес Осе.
Я бросила упрекающий взгляд на Синоби: «Ты подставил нас». «Упрямая», — было мне молчаливым ответом.
— Ваши арендаторы платят вам уже полный налог? — спросила я первое, что пришло в голову. Синоби в шоке уставился на меня.
— Понятия не имею.
— А наши будут платить через восемь лет, в лучшем случае, — ответила я светским тоном.
— Ваш отец с его коммерсантскими корнями вряд ли когда-либо будет нуждаться в налоге с арендаторов, — желчно сказал Синоби. И это услышали за соседними столами. Немая сцена — все смотрят на нас. Цирк. От глупости и нереальности происходящего у меня сейчас предохранители слетят.
— Что ж, буду рада, если вы окажетесь правы, лорд Синоби, — светски ответила я. И вправду, надеюсь, что отец успел до отлета утрясти все денежные дела; хоть мир и летит в пропасть, а живому — живое.
Когда мы выходили, лорд Грюндер сказал мне:
— Леди некст Викен, поймите меня правильно, будет лучше, если вы… будете больше молчать.
— Я поняла вас, лорд Грюндер, — ответила я с сарказмом. — Не вякать без команды.
Грюндер слегка опешил.
— А она точно выкормыш Синоби, а не леди Шур? — спросил Осе.
— Она дочь своего отца, — без тени шутки ответил Синоби, да так, что настроение пикироваться у всех пропало.
— Леди, вы могли бы избрать ту же линию поведения, что и на Совете, когда заключался ваш контракт? — спросил Ларин.
— Конечно, лорд Ларин. Я вас поняла и не подведу.
Когда мы наконец прибыли в посольский центр, все ушли мыслями к предстоящим переговорам, я была серьезна и настроилась молчать.
Наши собеседники оказались, как бы это сказать, неоднородными. Старшим был какой-то военный высоких чинов, желчный старик. Хотя, наверное, ему было около пятидесяти, но полная седина и смесь недовольства и сарказма прописавшаяся на лице старили его, несмотря на то, что он был поджар и мускулист. Еще двое, средних лет и средней внешности, чем-то неуловимо напоминали отца — советники по особым поручениям, а попросту разведчики. Мне подумалось, что серая внешность скорее демаскирует их профессию, чем служит прикрытием. Четвертый — очень молодой, лет под двадцать парень, симпатичный, светловолосый, наверняка из «золотой молодежи», уж очень уверен в себе и доволен жизнью, которая его никогда серьезно не била. Вот ведь, когда это я своих ровесников стала считать «очень молодыми»? Старуха нашлась… И еще один, лет двадцати пяти, некрасивый, с широким веснушчатым лицом — скорей всего, секретарь.