Оружие держать прямо перед собой на вытянутых руках. При касании с землей необходимо перекатиться, затем быстро переместиться вперед и в сторону на тридцать сорок метров. Первый с правого борта бежит прямо, следующий за ним — на несколько шагов правее. С левого борта — наоборот — на несколько шагов левее. Затем падаете ногами к вертолету и сразу занимаете оборону. Последние двое после приземления хватают каждый по одному тюку с боеприпасами, которые пилот сбрасывает сразу после того, как вы прыгнете, и волочете их каждый в свою сторону.
Бойцы напряженно вслушивались в бормотание наушника.
— Сначала будем прыгать всего с двух метров, — продолжил сержант, — через несколько дней дойдем до нормы — пять метров. Помните — от того, насколько быстро вы покинете вертолет и отбежите от места посадки, зависит ваша жизнь, жизнь пилотов и всего отделения. Вопросы?
Отделение молчало.
— Внимание, пошел!
Оглохшие от грохота, бойцы неуклюже посыпались с пандусов. Следом за другими, Сергей оттолкнулся от раскачивающейся площадки. Ветер от винтов сшиб и закрутил его еще в воздухе. Вместо четкого касания и переката, отрабатываемых на многочисленных тренировках, он неуклюже врезался в землю боком. Удар вышиб из легких воздух. Не успев отползти в сторону, он услышал, как рядом, лязгнув амуницией, рухнул кто то еще.
— Быстрее, быстрее! В стороны! Занять оборону! Быстрее! — подгонял голос Лихача в наушнике.
Сергей вскочил на ноги и, пригибаясь, зарысил в сторону от вертолета. Длинная трава, стелясь по земле, цеплялась за ботинки, мешая бежать. Вертолет, втягивая крылья пандусов, исчез за лесом. Сразу стало тихо. Сергей упал в траву в нескольких шагах от чьей то спины и приник к прицелу. Голос Лихача в наушнике витиевато крыл по матери день, когда каждый солдат его отделения появился на свет, поминая при этом всех их родственников до бабушки и дедушки включительно. Сильно болел ушибленный бок. Под лопаткой кольнуло — автодоктор впрыснул ему легкую дозу обезболивающего. Над лесом зашумело. Мелькнула быстрая тень. Сразу надвинулся давящий грохот турбин. Вертолет возвращался.
— Отделение, ко мне! К вертолету, бегом марш!
— Медленно. Очень медленно. Отталкиваться надо сильнее, группироваться сразу, не дожидаясь земли, — поучал их во время взлета Лихач.
Машина сделала круг над лесом, снова приближаясь к зоне сброса. Замигал красный плафон на переборке — готовность к высадке. Они быстро выстроились вдоль бортов, ожидая команды. Пулеметчики, сидя в бронированных пластиковых пузырях, нажали на гашетки. Роторы пулеметов с визгом раскрутились, имитируя огонь прикрытия. Пандусы упали, открывая проемы. Рев турбин ворвался в отсек.
— Пошел, пошел! Не спать! Резче! Резче!
Один за одним они попрыгали вниз.
На этот раз Сергей приземлился более удачно. Перекатившись, он вскочил и помчался вперед, отсчитывая про себя шаги. Грохот турбин снова удалялся.
— Встать! Отделение, ко мне!
Они быстро построились.
— Крыса!
— Сэр!
— Еще раз упадешь, будешь всю ночь будешь прыгать со второго этажа на плац. Все ясно!
— Так точно, сэр!
— Салочник!
— Сэр!
— Не суетись после приземления. Упал — сразу беги, как будто у тебя задница горит! Хочешь, чтобы тебе на голову упал контейнер?
— Никак нет, сэр!
— После приземления разбегаться надо резче, — сержант обращался ко всем, — противник всегда ведет огонь по месту высадки. При высадке вы наиболее уязвимы. Обстрел может вестись на расстоянии, часто по площадям. В этом случае огонь прикрытия малоэффективен. Вас спасет только быстрота и рассредоточенность.
Его слова постепенно тонули в реве двигателей.
— К вертолету, бегом марш!
Теперь они отрабатывали десантирование ежедневно.
— К вертолету, бегом марш!
Теперь они отрабатывали десантирование ежедневно.
23
На четыре часа в день взвод разбивался на группы из трех четырех человек — начались индивидуальные занятия по освоению будущих специальностей. Сергей окончательно выбрал свою специализацию — он готовился стать оператором КОПа. За ним закрепили постоянного железного напарника. Часами Сергей под руководством лейтенанта Симпсона отрабатывал вводные. Его КОП отсекал огнем пехоту, стрелял по закопченным остовам старых танков, смешно переваливаясь, быстро менял позицию, снова бил, окутываясь дымом и пламенем выхлопа ракет. Весь мокрый от пота, Сергей едва успевал вставлять тяжелые зарядные картриджи. КОП поедал боеприпасы с огромной скоростью. Одновременно робот привыкал к Сергею, учился узнавать его голос, подстраивался под его стиль управления. Его квазиживой мозг, повинуясь программе, воспринимал своего оператора как хозяина, стараясь всячески угодить ему и радуясь редким похвалам.
— Заноза, если ты будешь так стрелять в бою, ты останешься безоружным через пять минут. Ты что, решил, что за тобой будет ездить грузовик с боекомплектом? — В отличие от сержантов, лейтенант Симпсон никогда не кричал, говорил негромко и доброжелательно. Это было непривычно настолько, что действовало на Сергея сильнее любого окрика.
— Так точно, сэр! Я стараюсь, сэр!
— Пойми, Заноза, — КОП чувствует твою злость, твою растерянность, даже твою усталость. Если, давая команду, ты не определишь ему интенсивность огня, то он, защищая тебя, выпалит весь картридж до железки. И что тогда будешь делать? Старайся контролировать эмоции, определяй задачи четко, КОП любит уверенность в голосе.
— Я понял, сэр! Триста двадцатый, атака условного противника! — Сергей старался говорить спокойно, — Пехота с левого фланга, отметки с триста первой по триста пятнадцатую. Сдерживающий огонь. Огонь короткими очередями. Приступай.
— Я КОП триста двадцать. Цель вижу. Условный противник с левого фланга. Сдерживающий огонь. Приступаю.
КОП присел, раскручивая ротор пулемета. Через секунду из за его плеча короткими фонтанами брызнули стреляные гильзы.
— Хорошо, Заноза, почти хорошо.
— Спасибо, сэр! Триста двадцатый, прекратить огонь.
КОП замер, поводя стволом.
Вечером в оружейной, разбирая и смазывая узлы робота, Сергей неспешно беседовал с ним на отвлеченные темы.
— Понимаешь, триста двадцатый, человек — очень несовершенная машина, — говорил он, протирая стволы разобранного пулемета, — он быстро стареет, его мотивация неясна. Всю свою жизнь он мечется, не понимая, для чего появился на свет. То ли дело ты. Ты вечен. Если один из твоих узлов выйдет из строя, я его заменю. Тебе не надо задумываться, для чего ты живешь. Все решено за тебя. Вся твоя жизнь — служение человеку. Человек доволен, ты счастлив. Все просто и логично.
— Человек Заноза доволен, — гудел неподвижный, как истукан, КОП.
— Вот скажи, ты знаешь, в чем смысл твоей жизни?
— Смысл жизни КОП триста двадцать в защите человека Заноза. Человек Заноза доволен, КОП триста двадцать тоже доволен.
— Доволен, доволен твой человек Заноза, — смеялся Сергей, вставляя на место тяжелый узел, — давай открывай механизм подачи.
Из головы не выходили замечания Симпсона о перерасходе боеприпасов.
— Человек Заноза доволен. КОП триста двадцать тоже доволен, — казалось, если бы у него были губы, бронированный монстр ухмылялся бы во весь рот.
На спине робота, щелкнув, приоткрылся отсек для зарядных картриджей. Сергей воткнул в разъемы отсека кабели тестера, повернулся к дисплею.
— Так, давай посмотрим, что у тебя с управлением огнем. Триста двадцатый, запусти тест системы наведения пулемета.
Сергей погрузился в изучение калейдоскопа быстро меняющихся разноцветных диаграмм, тихонько бормоча себе под нос.