В темноте по склону холма спускались серые тени. Приседали, ощетинившись стволами, группировались перед колючкой у подножия. Ждали донесения разведчиков снайперов, ушедших вперед час назад.
Наконец, сектор минного поля отключен. По одному взвод просачивается за кольца проволочного заграждения. Стаи «мошек» сканируют окрестности. Сзади на высоте десятки стволов роты «Чарли» напряженно всматриваются в темноту.
Идти по минному полю, даже зная, что оно деактивировано, жутковато. Сергей представляет как под тонким слоем земле дожидаются своего дурачка свежеустановленные «подарки». Надеется, что сделаны они на совесть и ни один из них не сработает в заблокированном состоянии. Стараясь быстрее проскочить опасное место, с лязгом наталкивается на идущего впереди.
— Заноза, не паникуй, — невидимый в темноте Фенечка все видит. Недовольно оглядывается назад взводный.
— Принято, — машинально отвечает Сергей. Горячая волна стыда заливает уши. Все же он идет след в след впередиидущему.
— Дозоры, вперед, — отрывисто распоряжается Стелс. Он напряжен, но не паникует. Это хорошо. Сейчас мандраж ни к чему. Бойцы должны чувствовать его уверенность. — КОПы по местам.
Снова загораются точки мин на карте. Поле активировано. Прошли. Место Триста двадцатого — в арьергарде, замыкающим. Сергей, присев на колено, пропускает колонну. «Семисотый» Брена, тяжело шагает мимо, перегруженный пушечными картриджами. Орландо любит пострелять. Проходя мимо, он ободряюще толкает Сергея в плечо.
Идти, чувствуя за спиной мощь напарника, совсем не страшно. КОП может обнаружить противника по целому букету признаков аж за три километра. Триста двадцатый сканирует местность непрерывно. Успокаивающе светятся зеленым показатели телеметрии.
Из темноты надвигаются темные громады домов. Город как затаившийся перед прыжком черный зверь. Не видно ни одного огонька. Ни звука, кроме далекого чиф чиф чиф неугомонных «косилок». Спутникового слежения нет. Видимо, больше нет самих спутников. Автоматика брони отслеживает текущее положение на карте самостоятельно.
— Дозор лево, Наконечнику один. Чисто. Прием. Дозор право, Наконечнику один. Чисто. Дозор фронт, Наконечнику один. Чисто.
— Наконечник один — дозорам. Принято. — Перекличка взводного с охранением успокаивает нервы.
Лейтенант поднимает руку. Делает знак. Знак передается по цепочке. Взвод растекается в цепь, тихо валится на землю в ста метрах от первого дома. Прицелы щупают темные проемы окон, цепляются за резные решетки балконов. Мошки лезут в щели, облетают темное строение, разлетаются вдоль улиц. Чисто. Взводный снова шевелит рукой. Первое отделение срывается с земли и, пригибаясь, несется вперед. Массивный силуэт КОПа качается над сгорбленными фигурами. Два оставшихся робота, привстав, с тихим визгом крутят роторами пулеметов, готовые открыть огонь прикрытия. Сергею кажется, что их слышит весь город.
Первое отделение достигает стен. Звон стекла. Зеленые контуры встают друг другу на плечи, исчезают в темных проемах.
— Наконечник один, здесь Стрела Один. Все чисто. Прием.
— Наконечник Один. Принято.
Очередь второго отделения. Темные фигуры растворяются в темноте. Исчезают из вида через десяток метров. Прицельная панорама рисует на стекле их зеленые силуэты. Звезды скрыты облаками. Редкими в начале вечера и почти без просветов сейчас. Где то впереди, через несколько домов, похожий на кучу рваных тряпок, лежит в укрытии Самурай с напарником. Кажется, с Мазилой. Уже давно. Сергей поежился, представив себя одного в чужом враждебном месте, с одной лишь винтовкой в руках. Никакого КОПа за спиной. Никакой поддержки. Сам за себя. И за напарника. Одно слово — ППН. Пост передового наблюдения и разведки.
— Отделение, вперед! — голос Фенечки в наушнике прерывает мысли.
— Отделение, вперед! — голос Фенечки в наушнике прерывает мысли. Послав приказ Триста двадцатому, Сергей срывается с места и изо всех сил несется в темноту, стараясь не спокнуться. Сердце учащенно бьется. Не из за бега. Что там какие то несчастные сто метров. Несмотря на все тренировки, страх холодит спину.
Серая стена. КОП приседает. Сергей встает на ствол орудия, вваливается в комнату. На полном автопилоте перекатывается вбок, вскидывает винтовку. Хруст стекла под подошвами. Огромная низкая кровать аэродром со смятым бельем. Встроенный шкаф. Дверь в комнату приоткрыта. На полу раскиданы какие то тряпки. КОП громоздится на широкий балкон. Под его весом трескается и крошится бетонная плита. Он вламывается внутрь, в соседнюю комнату, в водопаде стекла вынеся корпусом весь блок двери и большого окна.
— Заноза, где тебя носит? — голос Фенечки в наушнике спокоен. Пока спокоен. — Доклад!
— Здесь Заноза, двигаюсь. Все в норме.
Сергей избавлен от необходимости выбивать двери ногой и прыгать в каждую комнату с винтовкой наперевес. Триста двадцатый в туче пыли идет впереди, опустив оружие, проламывает себе проходы, вышибая двери вместе с солидными кусками стен. От его шагов пол ощутимо трясет. Падают со стен аляповатые картины.
В длинном коридоре с рядами дверей по обеим сторонам собралось все отделение.
— КОП застрял? — интересуется Фенечка.
— Есть немного, сэр. Мы в норме. — облизнув сухие губы, отвечает Сергей.
— Ладно. Не отставай, если жить охота, — спокойно советует сержант.
— Я понял, сэр.
Пользуясь остановкой, Сергей быстро осматривает КОПа, стряхивает с него куски штукатурки и бетонную крошку. Быстро протирает оружие. Фенечка исподтишка косится, наблюдая за ним. Сергей не просто рядовой новичок. От него зависит жизнь отделения. КОП — их основная ударная единица.
Из за изгиба коридора тихо бормочет Стелс. Докладывает на базу. Точка один пройдена. Они уже в городе. Как то незаметно для себя Сергей попал на войну.