Ангел-хранитель 320

Дрались ночами. Ползали в грязи. Вместе умирали. С их уходом словно оборвался в пропасть мост, связывающий его с прошлым. Словно его жизнь началась заново. Повисла в пустоте. Ему мучительно хочется увидеть хоть кого то из той, прошлой жизни. Он вдруг понимает это. И не может. Они все ушли, оставив его одного. Его, да еще служаку Кнута.
— Курт, надо бы написать отцу Самурая. Он просил. — перекатывая пустой стаканчик в ладонях, говорит Сергей в пол.
— Адрес у меня есть. Сделаем. Добавишь что нибудь от себя?
Сергей кивает.
— Он меня прикрывал. Уйти не успел. Такая вот херня, Курт.
— У него такая работа. Так что ты себя не вини. На его месте ты бы так же сделал.
— Я знаю, — спокойно отвечает Сергей.
Они молча сидят, думая каждый о своем.
— Ладно, дуй на склад. — первым приходит в себя Кнут, — Оденься, как человек. Оружие получи. Тебе отпуск небольшой положен после ранения. Походи, приди в себя. Сильно не пей, ты мне нормальным нужен. Без брони и без оружия не ходи. В том числе по городу. Военное положение. Вот, держи направление. Крысы складские будут динамить — дай в морду. Сейчас все упростилось.
— Понял, Курт. Пойду я.
— Удачи. Жду в понедельник к восьми ноль ноль. Напоминаю — у нас пока военное положение. Чихнешь не так — сразу к стенке. Так что не опаздывай.
— Конечно. Пока, Курт.

41

Военный городок сильно изменился. То ли хмурая погода тому виной, то ли куча военной техники на улицах, Сергей так и не понял. Даже разноцветная брусчатка как будто приглушила свои краски. На улицах пусто. Редкие женщины, словно под огнем, появляются и тут же быстро исчезают за дверями укрытиями. Где то далеко изредка резко бухает. «Противокосмическая бьет» — определяет Сергей на слух.
Витрины грубыми мазками сплошь покрыты толстым слоем специального светонепроницаемого состава. Он же предохраняет стекла окон от ударной волны. Из за этого большая часть некогда блестящих на солнце зданий сливается с низким серым небом. Словно солдаты, одетые в хаки. На газонах — черные провалы окопов с бетонными брустверами. Перед ними — живописные растяжки со спиралями колючей проволоки. Из сквериков торчат вверх спаренные стволы зенитных автоматов. Вокруг — грозные таблички: «Проход запрещен — стреляют без предупреждения!» или «Стой! Минное поле!». Кое где улицы перекрывают блок посты. Из их амбразур тупо пялятся в мир букетами счетвертенных роторных стволов автоматические турели. И патрули, патрули, патрули. На колесных транспортерах, на машинах с воздушной подушкой. Реже на джипах с пулеметом. Однажды попался даже один в сопровождении КОПа. Пока Сергей добирался до своей квартиры, документы у него проверили трижды.
Аккуратная красная пломба на замке его двери. Надпись «Для авторизации прижмите палец». Пломба шипит, испуская дымок, разваливается от прикосновения. Дверь неслышно распахивается.
Воздух в квартире почему то пахнет госпиталем. Аккуратно убранная постель. Все чисто. Не валяется на полу скомканная простыня. Его одежда аккуратно выглажена и убрана в стенной шкаф. Нет даже забытой впопыхах посуды в кухонном автомате. В его отсутствие кто то позаботился о его жилище. И весьма неплохо. Почему то Сергей уверен, что не найдет в холодильнике пакетов с засохшим хлебом и пива с просроченным сроком хранения. «Сервис» — криво улыбается он. Кладет на пол кофр с парадными тряпками. Снимает и ставит рядом шлем. Расстегивает броню. Сидеть в домашнем кресле, вытянув ноги, до ужаса удобно. И непривычно. Словно у тебя вместо ног ласты и ты никак не можешь заставить себя ходить не на раскоряку. Тишина стоит — не описать словами. Про такую говорят — просто мертвая. Пустой дом что то беззвучно кричит. Не разобрать, что именно. Никак не хочет признавать за своего.

Не разобрать, что именно. Никак не хочет признавать за своего.
Сергей осторожно оглядывается. Сейчас он дорого бы дал за любое напоминание о том, что когда то ему было тут хорошо. Что он был не один. Хоть что нибудь! Забытые впопыхах трусики Магды. Тюбик ее бесцветной помады на широком подоконнике. Нарисованное пальцем на запотевшем зеркале ванной сердечко. Ничего нету. Все стерильно.
Он долго плещется в душе. Слава богу, война не отменила горячую воду. Медленно одевается. Новая броня еще пахнет складом. Тщательно чистит пистолет. Перебирает и рассматривает патроны. Надо бы зайти к оружейнику, пристрелять. Зеркало зыркает на него незнакомым взглядом. Взгляд что то знает про Сергея. Что то, чего не знает он сам. Он спускается по лестнице в сумрачный вечер. Интересно, кабаки работают? Работают, работают, подтверждает таксист. Только закрываются за час до комендантского часа. В одиннадцать. После комендантского часа по всем, не имеющим специального радиожетона, патрули стреляют без предупреждения. На прошлой неделе застрелили пьяного матроса. Насмерть. Не успел спрятаться на ночь в публичном доме.
Тусклая красная лампочка перед замазанной серым дверью. Как знак протеста — до блеска начищенная широкая ручка. Пузатое черно белое существо на погашенной вывеске едва проглядывает сквозь сгущающийся сумрак. Пронзительный крик над головой все тот же. Надо же. Тут многолюдно. Глядя снаружи, не скажешь. Все так же подсвечен большой аквариум. Возится за стойкой Мустафа. Как будто все по прежнему.
Угрюмый громила морпех у стойки. Пьяненький. Значит, и с этим все еще порядок. В упор разглядывает Сергея.
— Ты без значка и без повязки, — наконец, изрекает детина. Броня делает его еще больше. — Ты не на службе?
— Нет, — отвечает Сергей. Поднимает лицевую пластину.
— Тогда это бар для морпехов. Только для морпехов, — солдат делает ударение на «только». Заслоняет проход своей тушей.
— Я знаю, — Сергей спокойно смотрит пьяному в глаза, — Посторонись, браток.
Морпех, как скала. Застывает с приоткрытым ртом. Пялится на тусклый шеврон на рукаве. Маленькая пчела на желтом фоне. Трудяга. Выше — темно красные нашивки за ранения. Замазанные маскировочной мастикой планки наград. Сразу и не различишь. Сержантские петлицы.
— Ты к тому же и сержант. Это бар для рядовых.
— Знаю, — повторяет Сергей.
Делает шаг навстречу громиле. Тот нехотя сдвигается в сторону. Что то недовольно бурчит. Сергей не обращает на него внимания.
Мустафа вежливо смотрит ему в лицо. Не узнает.
— Я так изменился, Мустафа? — интересуется Сергей.
Понимание медленно проступает на растерянном восточном лице. Неуверенная улыбка.
— Серж? Ты?
Сергей улыбается. Снимает перчатку. Жмет узкую ладонь.
— А ты кого ждал?
— Ты изменился. Тебя не узнать. С повышением тебя! — Мустафа смотрит на его петлицы, — Выпьешь чего нибудь?
— Спасибо. Я, в общем, случайно зашел. Магда тут не появляется? Ее коммуникатор не отвечает.
Мустафа медленно гасит улыбку. Смотрит виновато. Пожимает плечами.
— Нет, Серж. Не появляется.
— Жалко, — никак не может понять Сергей, — А кто то из ее взвода тут есть?
Мустафа прячет глаза.
— Серж, давай, я налью тебе чего нибудь? А?
— Землячок! — басит над ухом верзила морпех.
Сергей поворачивает голову. Морпех уже не кажется пьяным. Хотя несет от него изрядно. И чего они этот вонючий джин так уважают?
— Ты Магду ищешь? Дока из второго полка?
Сергей кивает. Верзила внимательно смотрит ему в глаза. Не мигая. Нипочем не скажешь, что убийцы морпехи могут чего то стесняться.
— Не ищи ее, садж. Накрылась Магда. Такие дела…
Сергей берет протянутый Мустафой стакан.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114