Он научился ловить рыбу в покрытой льдом горной реке, готовить и есть ее на сорокоградусном морозе. Мог определять лавиноопасные склоны, часами сидеть в засаде среди промороженных камней, взрывать снежные козырьки, обрушивая на врага лавину. Учился при отсутствии нормальной пищи ставить силки на мелких зверьков и поедать их сырыми, искать под снегом съедобный мох и ягоды. Умел укрываться в пещерах от непогоды, форсировать трещины и расщелины, находить проходы в каменных осыпях. Научился ориентироваться без использования спутника, корректировать огонь горной батареи, минировать тропы, лечить обморожения, транспортировать раненых, проводить поисковые и спасательные операции. Проще было перечислить, чему он не учился.
«Вы полное дерьмо, городские ребятки» — скалясь из под темных очков, говаривал перед очередным маршем инструктор Паулюс, — «Но я сделаю так, чтобы это ваше дерьмо спрессовалось и промерзло до состояния камня. И тогда оно станет прочнее стали, не будет гореть и не утонет в воде. Вы будете невидимы и неуязвимы».
Последние часы в ожидании вертолетов, которые должны были забрать их из снежного ада, измотанный до предела, уже не реагируя на стимуляторы, он просидел на своей койке, погрузившись в сон, напоминающий обморок. Во сне он шел по бесконечной снежной долине между скалами. Маленькие невкусные горные лемминги бежали рядом, глядя на него красными бусинками глупых глаз. Жирные рыбины выпрыгивали из ручьев, проламывая тонкий лед на стремнине. Ему непременно надо было куда то дойти. Он брел и брел, механически переставляя непослушные ноги, а черные зубья скал все быстрее уходили от него, растягивая склоны в огромное жесткое одеяло, ослепительно сверкавшее под незаходящим солнцем… Рядом бдительно стоял КОП. Истрепанные самодельные чехлы, которыми было обмотано оружие робота, никого не обманули. Никто не решился побеспокоить Сергея до самой погрузки.
Желтокожий Ле Туань в своей небольшой каморке на прощанье угощал сержантов рисовой водкой. Попивая из крохотных стаканчиков, они слушали рассказ о его родине — планете Меконг, о ее джунглях, бесконечных рисовых полях и высоченных горах.
— Там я и научился ходить в горы. Без всякого снаряжения, только с бухтой веревки, — разливая вонючий напиток, рассказывал вьетнамец, с кривоватой, словно приклеенной улыбкой, — Наши горы выше, чем эти, там много гейзеров. Мой отец научил меня любить их. В нашей деревне многие зарабатывали, собирая минеральную грязь из горячих источников на высокогорье. Много сильных людей.
— У меня во взводе были вьетнамцы. Выносливые ребята, — подтвердил Кнут, проглатывая водку и цепляя ножом кусок консервированного мяса.
— Ваши тоже ничего, крепкие, — похвалил капрал, — Из джунглей и сразу сюда — тяжело. Вот тот со своей железкой все время возится. По полночи. А потом на марш. Упрямый. — Он кивнул через приоткрытую дверь на дремлющего Сергея, — Паулюс таких специально ломает. Возьми, он приказал передать ему значок. Еще вон тому длинному — тоже. И японцу. — Он протянул Кнуту три коробочки со значками «Курс горной подготовки».
Кнут кивнул, молча сгреб значки в карман.
— А остальным? — поинтересовался сержант Светлый.
— Остальные — мясо. Так сказал Паулюс. Их еще учить и учить, — капрал пожевал кусочек консервированного сыра, уважительно добавил, — Ему можно верить. Паулюс — он как горный волк.
— Ну что — за егерей? — предложил тост Кнут.
— Точно, за них. Крутые ребята, — поддержали его сержанты, сдвигая стаканчики.
Звук вертолетных двигателей обрадовал взвод больше, чем ведро воды — умирающего от жажды.
По давней традиции, Кнут на прощание преподнес инструктору Паулюсу здоровенную бутыль шотландского виски армейской поставки.
Сидя на жестких лавках, плотно схваченные страховочными скобами, измученные бойцы почувствовали себя дома.
Сидя на жестких лавках, плотно схваченные страховочными скобами, измученные бойцы почувствовали себя дома. Заснеженные вершины проплывали в иллюминаторе игрушечными макетами на штабных имитаторах. Под ровный гул турбин все дружно закрыли глаза. Сержанты спали вместе со своими бойцами. Стрелки, вращая головами в зеркальных шлемах, понимающе ухмылялись.
41
Вертолет скользил над бесконечной гладью океана. Пологие водные валы, достигающие нескольких метров в высоту, сверху угадывались едва заметной рябью. Солнце, точнее его местный эквивалент — звезда Бритта, отражалось от зеленой поверхности ослепительной искрой, играющей на волнах пятнами зайчиков. Вместо ставших привычными «косилок» вертолеты десанта сопровождали тактические истребители «Мавр». Их хищные зализанные силуэты с мощными подвесками двигателей серебристыми рыбками мелькали на границе видимости, чертя безоблачное небо струями инверсионных следов. Сергей поневоле залюбовался их отточенными движениями. Звено сопровождения, казалось, играло в воздухе, словно стая сытых морских дельфинов. Ведущий звена, выбрасывая длинные реактивные факелы, раскаленной вертикальной иглой ввинчивался в небо, за считанные мгновенья пропадая из виду где то высоко в стратосфере, чтобы через минуту возникнуть прямо по курсу крохотной падающей кометой, распускающей за собой пушистый инверсионный хвост. За ним, красиво расходясь в стороны, кувыркались каскадами фигур пилотажа ведомые. Причина летного выпендрежа сразу прояснилась, когда навстречу конвою, четко соблюдая строй, словно чураясь несерьезного поведения своих извечных конкурентов, прошло звено истребителей морского базирования «Гарпун». Легкие короткокрылые машины, промелькнув мимо, исчезли из вида, оставив после себя в воздухе тающие струны выхлопов. Через минуту внизу промелькнула гигантская туша подводного авианосца с рядами готовых к взлету самолетов на палубе. Пенные буруны от его округлого форштевня вздымались почти до самой посадочной палубы, переходя в длиннющие белые «усы» на безбрежной водной глади. Крохотные на фоне китообразного корпуса фрегаты сопровождения прыгали по волнам, то и дело зарываясь в них острыми носами.
За семь часов полета бойцы выспались, почистили оружие и снаряжение и сейчас сидели, бездумно пяля глаза в пол. Тактическая вводная была прочитана и изучена на несколько рядов. Делать было абсолютно нечего. Кошмар промороженного горного лагеря уже растворился в череде множества других армейских воспоминаний. Взвод маялся бездельем в ожидании высадки. Сергей, сидящий первым, пользуясь близостью иллюминатора, то и дело заглядывал в выпуклое бронестекло, рассматривая проплывающий внизу пейзаж. Именно он первым увидел темную полоску суши на горизонте, быстро превращающуюся в покрытый густыми джунглями берег. Он подтолкнул локтем сидящего рядом Накамуру, кивнул на иллюминатор.
— Подходим к Южному, — заметив его движение, прокомментировал сержант, — Скоро высадка. Минут тридцать осталось. Всем проверить снаряжение.
Вдоль бортов прошло шевеление. Вслед за всеми, Сергей в привычном порядке произвел проверку. Уровень заряда батарей брони. Состояние покрытия. Климатическая система. Зарядка аптечки. Тест тактического блока. Тест системы навигации и связи. Укладка боеприпасов. Заряд батарей винтовки. Тест интерфейса винтовки. Тест системы наведения. Щелчок — магазин падает в ладонь. Еще щелчок — магазин подствольника отделен. Тест системы подачи патронов. Тест системы компенсации отдачи. Тест системы перезарядки подствольника. Визуальный осмотр амуниции. Магазин на место. Магазин подствольника — в паз. Диагностика КОПа — оружие, состояние батареи, состояние дополнительного оборудования, уровень боеприпасов. Норма. Он мысленно подмигнул КОПу, как бы говоря ему — все ok, дружище. Значок Триста двадцатого на тактической голограмме моргнул, сменил цвет с зеленого на изумрудный и наоборот.