9
— Борт 120 234 111 вызывает Эскудо Контроль.
— Эскудо Контроль на связи.
— Эскудо Контроль, я борт 120 234 111, следую эшелоном пятьдесят тысяч по стандартному давлению на сорок два градуса. Прошу посадочный вектор.
— 120 234 111, я Эскудо Контроль, вас нет в расписании. Сообщите характер груза, цель прибытия.
— Эскудо Контроль, я борт 120 234 111, малый транспортный корабль «Бриз», порт приписки Ладон, Марс 2, на борту груз рабсилы, срочный контракт со «Стилус», Джорджия.
— Чертовы рабовладельцы! — задерганный диспетчер покосился на колонки расписания на голограмме, — Леппо, свяжись с транспортным агентом «Стилуса», запроси данные на внеочередной борт 120 234 111.
— Чертовы рабовладельцы! — задерганный диспетчер покосился на колонки расписания на голограмме, — Леппо, свяжись с транспортным агентом «Стилуса», запроси данные на внеочередной борт 120 234 111.
— Откуда я его ночью добуду? — лениво отозвался белобрысый напарник, прихлебывая кофе, — Все их рейсы с рабами ходят только днем. Их контора до утра закрыта. Кто ж их по ночам выгружать то будет?
— Плевать, найди его по личному коммуникатору, у меня борт вне расписания и свободные полосы наперечет, — раздраженно бросил диспетчер.
«Чертов финн. Наградил бог помощником».
— Да ладно, ладно, сейчас поищу, — как всегда, не спеша, отозвался флегматичный белобровый увалень.
— 120 234 111, я Эскудо Контроль. Сбросьте скорость на пятьдесят процентов, оставайтесь на своем эшелоне, ждите инструкций.
Щелчок. Пауза. Шорох помех.
— Эскудо Контроль, я борт 120 234 111, у меня помехи. Говорите медленнее, прием.
— Какой странный акцент у этого пилота. Четко выговаривает все окончания, словно читает по учебнику. Чертов иностранец! — и уже с микрофон, — 120 234 111, я Эскудо Контроль. Повторяю. Сбросьте скорость на пятьдесят процентов, оставайтесь на пятидесяти тысячах метров по стандартному давлению. Вы оборудованы ответчиком? Прием.
Диспетчер нервно поерзал в кресле, наблюдая на голограмме за разноцветьем движущихся меток. Одна из меток, покраснев, резко изменила положение.
— Мэйдэй, мэйдэй, мэйдэй, я 120 234 111, не могу сохранить высоту из за отказа одного планетарного двигателя. Подозреваем пожар в кормовом трюме. Аварийное снижение. Посадку произведу на южной оконечности порта Эскудо. Пересекаю сорок пять тысяч на курсе сорок пять. Повторяю…
— 120 234 111, я Эскудо Контроль, вас понял, аварийное снижение на южной оконечности поля. Готовлю пожарных. Леппо! Бросай все, срочно аварийную службу и медиков. Вызывай директора порта. Предупреди охрану и военных. Пусть обеспечат эвакуацию и охрану «груза». Сообщи в пересыльный пункт «Стилуса», пусть срочно готовят конвой! — лихорадочно диктовал диспетчер.
«Дьявол, ну почему все в мое дежурство?! «Стилус» меня живьем зароет!». Он прекрасно осознавал, кто истинный хозяин на планете и что будет, если он хотя бы косвенно будет причастен к потере драгоценного живого груза. О том, что туша неуправляемого транспортника может промазать мимо полосы и рухнуть прямо на стеклянную башню диспетчерской, он как то не подумал.
— Всем бортам, Эскудо Контроль, быть на приеме, воздушное судно терпит бедствие. Оставайтесь на своих эшелонах до распоряжения. Повторяю…
Вдали, на залитой ярким светом прожекторов посадочном поле, замелькали первые всполохи маячков машин аварийно спасательной службы.
— Товарищ адмирал, доклад службы наблюдения! Малый десантный корабль номер 6567 приступил к снижению!
Контр адмирал Корсак в очередной раз оглядел мерцающую сферу тактической голограммы. Повернулся к напряженно замершим у консолей управления офицерам. Их затянутые в гибкие коконы боевых скафандров фигуры из за множества тянущихся к ложементам проводов и страховочных ремней казались укутанными разноцветной паутиной. Переливы света на контрольных панелях и голограммах играли на стеклах шлемов красочными калейдоскопами. Из за многочисленных офицеров штаба эскадры в светлых скафандрах, с переносными электронными планшетами в руках суетящихся на адмиральском мостике, центральный пост напоминал растревоженный термитник.
— Эскадра к бою. Приступить к действиям по плану «А». Крейсеру «Варяг» атаковать базу флота и авианосец противника. Отряду эсминцев прикрывать крейсер. Штурмовой авиации уничтожить станции дальней связи. — адмирал медленно сел в поднявшийся позади него ложемент, опустил забрало гермошлема.
— адмирал медленно сел в поднявшийся позади него ложемент, опустил забрало гермошлема. За спиной с шипеньем пневмоподушек падали по местам штабные офицеры, на ходу диктуя указания своим службам. Дождавшись, пока ложемент затянет вокруг него эластичные ремни, продолжил, — «Севастополю» занять место согласно диспозиции, блокировать район порта Эскудо в атмосфере и на орбите, принудить лечь в дрейф грузовые суда в районе орбитального грузового терминала, приступить к уничтожению спутников связи и навигации. Десантному кораблю приступить к активизации десанта первой волны.
Свет в отсеке померк, вместо него осветились яркими пятнами дисплеи и боевые консоли. Приземистые матросы аварийной команды, увешанные баллонами и контейнерами с инструментами и материалами, замерли у стен в объятиях страховочных захватов. Специально выведенные особи. Гордость командира «Варяга». Голыми руками могут крутить гайки и легко обходятся без воздуха в течении семи минут. Заморгала световая сигнализация, предупреждая об удалении атмосферы. Тактическая голограмма ожила, зарябила новыми метками. Шевельнулась под ногами палуба — крейсер открыл огонь с максимальной дистанции многоступенчатыми ракетами.
— Во славу Демократии… — тихо произнес адмирал.
— Во славу Демократии! — многоголосо отозвался штаб.
Рев садящегося транспорта, словно бумагу, пронизывал тройное герметичное остекление диспетчерской. Вибрировали даже стальные колонны основания. Поползла по стеклу стола недопитая чашка с остывшим кофе, помедлив на краю, беззвучно свалилась на мозаичный пол, забрызгав его неопрятными темными пятнами. Что то неслышно кричал, широко разевая рот и тыча рукой в сторону ближайшей полосы, белобрысый Леппо. Диспетчер, плотно зажав руками уши, тупо глядел на своего помощника и в оцепенении все не мог сообразить, что тот пытается сказать. Кресло на пневмомодвеске под ним тихо сползало к дверям лифта в центре комнаты. Брызнув бледными искрами, лопнул один из осветительных плафонов на потолке. Обзорные стекла диспетчерской быстро мутнели, компенсируя ослепительное пульсирующее сияние, исторгаемое дюзами аварийного судна. Над бетоном посадочного поля с разбросанными по нему тушами челноков, катилось новое солнце, затмевая по яркости обычное светило. Раскаленный ветер перевернул и играючи потащил по массивным плитам колесный джип бригады обслуживания. С хрустом сложилось и затрепетало сетчатое ограждение зоны руления. Через несколько секунд рев переместился южнее и резко стих. От мощного толчка жалобно всхлипнули несущие колонны. Со столов веером разлетелись по полу какие то бумаги, незакрепленные трубки переговорников, ручки электронных указок. Кресла подпрыгнули, словно живые. Мигнул и вновь загорелся свет. Оглохший диспетчер тряс головой. В ушах стоял непрекращающийся хрустальный звон. Одна из огромных рам, край которой вырвало из крепления, пронзительно скрипела стальной кромкой по бетону. Младший диспетчер тыкал непослушными пальцами в кнопки коммуникатора, сбивался, чертыхаясь, начинал набор заново.
Далеко над полем что то ярко полыхнуло. Спустя миг донесся хлопок взрыва. Звон в ушах не проходил. Настойчиво пульсировал на консоли красный индикатор срочного вызова. Диспетчер подошел к сорванной раме. Взлетно посадочный комплекс вокруг башни разительно переменился. Исчез слепящий свет прожекторных бутонов. Лишь отдельные точки сигнального освещения неровными строчками проступали из темноты. Что то вдали горело, мерцая неровными вспышками. Суетились на границе поля лучи фар и сине красные проблески сигнальных маячков. Отчетливо донеслась длинная очередь тяжелого пулемета. Еще одна. И еще. Вроде стихло. Снова что то глухо бухнуло. Звон в ушах мешал прислушиваться. Нет, снова стреляют. На этот раз точно — тяжелый пулемет. Диспетчер бывал на стрельбище батальона морской пехоты по приглашению знакомого офицера с КПП порта. Звук тяжелого пулемета он знал. Точно — пулемет.