7
Взвод молодого пополнения стоял на плацу и слушал речь невысокого плотного майора в пятнистой полевой форме и высоких шнурованных ботинках. Новобранцы были выстроены вдоль красной линии, поставив ноги на отштампованные на бетоне желтые отпечатки. Новые, еще необмятые, темно зеленые комбинезоны мешковато топорщились из под ремней амуниции. За спиной майора навытяжку стояли четыре сержанта инструктора. Соседом справа у Сергея оказался коренастый парень ярко выраженной латиноамериканской наружности с бегающими глазками и смешно торчащими из под кепи большими ушами. Слушая майора, он то и дело презрительно ухмылялся и переминался с ноги на ногу. Слева, словно каменный, застыл невысокий японец неопределенного возраста.
— Я — командир вашего батальона майор Грин, — голос майора звучал негромко и сухо, — Теперь все вы — бойцы мобильной пехоты имперской армии. Что бы не привело вас сюда, отныне и навсегда вы — члены одной большой семьи.
Что бы не привело вас сюда, отныне и навсегда вы — члены одной большой семьи. Вы неподсудны гражданскому суду, на вас не распространяются законы и правила государства, на территории которого будет расквартирована ваша часть. С вас будут сняты все обвинения, предъявленные вам до поступления на службу, за исключением обвинений в преступлениях против империи.
При этих словах, по взводу прошло легкое шевеление. Сосед справа снова криво ухмыльнулся.
— Хочу, чтобы вы сразу и навсегда прониклись пониманием того, что вы будете членами армии весь срок контракта. Полностью. Прервать контракт досрочно можно только одним способом — умереть. Если до окончания срока контракта вы получите увечье, не позволяющее выполнять ваши служебные обязанности, вы будете переведены на другую должность, и снова продолжите службу. Если вы погибните при выполнении приказа, ваши родные получат компенсацию и ваше жалование за весь оставшийся срок контракта. Если вы погибните при нарушении устава и воинской дисциплины, вас похоронят за счет армии, но и только. Дезертирство, самовольные отлучки караются смертью. Ваш закон отныне — приказ вашего командира или, в его отсутствие — старшего по званию или должности. Он распоряжается вашей судьбой, он решает — жить вам дальше, или умереть. Его приказы выполняются быстро и беспрекословно. Наказание за невыполнение приказа назначает сам командир. — строй замер, словно слушая свой приговор. Казалось, даже ветерок перестал шевелить траву на газоне вокруг плаца. Сосед латиноамериканец перестал ухмыляться и только напряженно сопел, хмуря брови. Сосед слева, кажется, так и не шевельнулся ни разу, напоминая застывшую узкоглазую статую Будды.
— За семь месяцев службы вам предстоит пройти обучение в учебном взводе. За время обучения вы пройдете общевойсковую подготовку и освоите воинскую специальность. Размер вашего денежного содержания будет зависеть от результатов учебы. По окончанию учебного курса, вас распределят в боевые подразделения согласно полученным специальностям. Желающие смогут продолжить обучение в учебном центре для повышения своей квалификации или для присвоения следующего звания. Во время прохождения учебы увольнения в гражданские населенные пункты будут запрещены. С этого дня армия берет вас на полное обеспечение. Просто делайте, что должны, и армия даст вам все, в чем вы нуждаетесь. Забудьте все, о чем вы думали на гражданке. Забудьте, кем вы были. С сегодняшнего дня ваша биография начинается заново. Ваш командир даст вам новое имя. Оно станет вашим на весь срок службы, будет вашим позывным и официальным идентификатором во всех документах, — майор помолчал, оглядывая притихший строй.
— Представляю вам вашего командира. Штаб сержант Кнут!
Один из стоящих сзади сержантов шагнул вперед.
— Сэр!
— Они ваши, — майор кивнул сержанту, повернулся и пружинисто зашагал по плацу.
— Да, чуть не забыл, — остановился майор.
— Сэр! — вновь вытянулся сержант.
— Хочу дать вам маленький совет, мои юные друзья, — майор насмешливо улыбался, перебегая взглядом с одного напряженного лица на другое, — не советую вам злить вашего командира, особенно в первые дни. Мне случалось служить с солдатами, у которых в документах были проставлены довольно необычные имена. Как вам, к примеру: рядовой Сморчок? А как вам это — рядовой первого класса Девочка? Подумайте над этим, — майор махнул сержанту рукой и зашагал прочь.
8
Жизнь военных в империи всегда была окутана ореолом мрачноватой таинственности. Никакие демократические институты не имели над ними силы. Никакая свободная пресса, ссылаясь на свободу слова, не могла заставить дать военного чиновника комментарий по поводу действия или бездействия армии в той или иной ситуации. Ни один полицейский, судья или чиновник не имел власти даже над последним рядовым — самым крохотным винтиком огромной и отлаженной военной машины.
Армия принадлежала обществу — и существовала вне его.
Военные жили в своих городках при военных базах, отгородившись от мира заборами с колючей проволокой. Их обслуживали собственные электростанции, прачечные, магазины, рестораны. Их обеспечивали всем, в чем они нуждались в соответствии с действующей в данный момент военной доктриной. Они игнорировали запросы сеймов, дум, парламентов и прочих законодательных образований государств и планет, входящих в состав империи. Они имели собственные спецслужбы и собственных платных осведомителей во всех слоях общества. Они подчинялись только Генеральному штабу. Генеральный штаб подчинялся только императору. Армия была скальпелем — острым, закаленным и послушным инструментом в его руках.
Об армии постоянно ходили слухи. Порой нехорошие и дурно пахнущие. Чистенькие старушки в сквериках страшным шепотом рассказывали друг другу о сумасшедших солдатах, зверски изнасиловавших женщину в соседнем городке (местечке, районе) и убивших всю ее семью (всех соседей, всех детей в соседнем детском саду).
Об армии ходили легенды. Старшеклассники на переменах рассказывали друг другу, как эсминец (фрегат, крейсер, линкор) такой то в одиночку бился с неприятельской эскадрой до подхода главных сил и погиб, защищая планету (катер с детьми, пассажирский лайнер с беженцами).
О ней говорили много и не знали почти ничего. Ее побаивались. Ее поругивали — осторожно и негромко, несмотря на отсутствие репрессий и демократичное законодательство. Ее рекрутские пункты, увешанные красочными плакатами, обычно пустовали. В нее шли, когда было некуда деться, когда на хвосте висела полиция, когда жить на пособие по безработице становилось невыносимо. В нее шли, чтобы начать жизнь заново. В ней служили поколениями, семьями и родами.
В колледже, где учился Сергей, в студенческой среде модно было считать военных узколобыми тупицами. Некоторые преподаватели поддерживали эти настроения, допуская недвусмысленные высказывания во время лекций. Об армии Сергей знал только то, что было написано в учебниках для краткого общеобразовательного курса истории империи.
Действительность опрокинула все его представления. О жизни вообще и об армии в частности.