Удар по предплечью, удар по бедру, еще один — по спине вскользь. Струя кипятка едва не обварила левое плечо. Что-то рвануло над головой, и вниз полетели осколки. К счастью, я проскочил опасный участок.
«Ох, ё! Ох, ё!.. Ну, суки, доберусь до вас!»
В узкую, с низким сводом чрку я буквально въехал головой. Чиркнул макушкой о кирпич и проскочил во вторую часть коридора. Трубы исчезли, стены из бетона, под потолком на длинном перекрученном проводе лампочка. Впереди поворот налево, двери не видно. На длинном ящике лежит большой газовый баллон.
На длинном ящике лежит большой газовый баллон.
Я понял, что произойдет, еще до того, как толком разглядел баллон. И рванул вперед с такой скоростью, что, наверное, побил мировой рекорд для закрытых подвальных помещений с хреновым освещением и состоянием пола.
За поворотом был… я. Опа! Точно я, одежда, вид, рожа… Все мое.
Секундное замешательство. Тьфу, ёп! Зеркало. Во весь рост. От потолка до пола, от стены до стены.
Баллон, конечно, рванул. Но через секунду после того, как я врезал ногой по зеркалу и, переждав стеклопад, прыгнул вперед. И угодил выставленными руками в дверь.
Рвануло знатно. Аж стены задрожали. Я едва успел захлопнуть за собой дверь. Чуть промедлил бы — и размазало по стенам. Спасла скорость.
… Эта комната по сравнению с остальными помещениями выглядела почти цивильно. Просторно, относительно чисто, светло. Стены, правда, голые, под ногами старый линолеум. Две вполне порядочные лампы.
Все это я разглядел потом. А в первый момент, когда влетел в комнату, машинально сделал три шага в сторону.
Это и спасло. Шкаф, большой, трехстворчатый, с зеркальными дверьми и антресолями, стоявший прямо у двери, вдруг рухнул вперед. То есть на того, кто только вошел.
Боковая стенка задела закрытое шитком предплечье, а осколок разбитого стекла угодил по ботинку. Я отпрыгнул, вертя головой и прикидывая, что последует дальше. Но было тихо.
Тут-то я и рассмотрел помещение. А заодно и две двери в дальней стене. Две. Левая и правая. Одинаковые, точно скопированные. Белая краска, белые ручки, серая окантовка косяка. Куда идти?
В тот раз тоже было две. Я выбрал правую. И попал домой. А если выбрать левую? Куда попаду?
Времени на размышление мало, это я понял по тому, как зашуршало за спиной. Осколки шкафа, битое стекло, полки… Сейчас полетит в меня. Надо решать.
«Пан или…»
Нога шагнула влево. За спиной стало тихо…
Каменные ступеньки узкой лестницы, выщербленные, потемневшие, неровные. Каменные же стены, низкий потолок, вверху прямоугольный проем, в котором, кроме куска синего неба, видна покрытая листьями ветка дерева. Пахнет соломой и чем-то тухлым. На лестницу из подвала трехэтажки не похоже. Вышел во двор? Но там нет каменных ступенек…
Периметр остался позади, сомнений в этом нет. Но вот солнечный свет поставил в тупик. Я уходил, когда часы показывали половину двенадцатого ночи. Внутри Периметра был от силы полчаса. Плюс время на дорогу, на сборы… Ну еще час. Итого на дворе час ночи. То есть полная темень. А здесь по крайней мере семь утра.
А куда делись шесть часов?
Дойдя до предпоследней ступеньки, оглядел себя, проверил снаряжение и одежду, нашел небольшую дырку под коленом и глубокую царапину на левом ботинке. Больше ничего. Оружие на месте. Кстати о нем…
Я достал пистолет, навернул глушитель, дослал патрой в патронник и сунул «ТТ» за ремень на спине. Сверху прикрыл курткой. Нож, как и прежде, висел слева. Можно выходить. Только куда?
Прильнув к ступеньке, осторожно выглянул за край стены и провел глазами слева направо. Большой двор, огороженный мощным забором. Каменная основа и железные прутья метра два высотой. Десятка три деревьев: яблони, груши и вишни, густой кустарник под забором, справа виден край большого двухэтажного дома. Дальше одноэтажное строение и вроде как сарай.
По двору свободно бродят куры, в стороне от них вышагивает к забору пара гусей, у крыльца дома лежит кошка.
Людей не видно.
Что это могло бы значить? Только одно. Периметр сработал, как и его старший брат — Ворота, и перенес меня в иной мир. Потому как ни в Рязани, ни в окрестностях домов такой постройки нет. Помимо этого — не видно столбов электропередачи, а дорога за забором очень похоже накатана колесами не машин, а телег и карет. Выходит — я в другом мире. Опять. Снова!
Мозг отметил этот момент как-то отстраненно, спокойно. И душа не затрепетала, и нервы не дрогнули.
Я перегорел. Совсем. Три перехода Ворот, годы войны и борьбы за выживание, командование подразделениями и частями, хождение по острию лезвия, а потом восемь месяцев отходняка с ежедневными переживаниями и воспоминаниями полностью вытравили любые эмоции относительно всего необычного и невероятного. Все. Лимит удивлений иссяк. Теперь для меня Ворота, Периметры, чужие миры и прочее нечто — только данность. Факт. Как цвет неба, вкус воды, теорема Пифагора…
Нет больше в душе Артура Томилина того трепета и изумления, что царил в первый раз, нет отчаяния и надежды, жгущих нутро, нет радости и волнения от возвращения.
Периметр? Угу. Новый мир? Ладно. Я этого не просил. Раз дали — посмотрим, что за хрень. Пусть, ради любопытства надо рискнуть жизнью. Не впервой.