Два дня назад утром у Светы начались предродовые схватки. Состояние стало резко ухудшаться. Ее отвезли в роддом, где она через четыре часа во время родов, не приходя в сознание, умерла. Врачи попробовали спасти ребенка, сделали кесарево сечение уже умершей женщине, но младенец вскоре умер.
Николай, узнав о начавшихся родах, приехал в роддом прямо с работы.
Николай, узнав о начавшихся родах, приехал в роддом прямо с работы. Когда ему сообщили о трагедии, он упал в обморок. Врачи привели его в чувство и отправили домой. Там, уничтожив бутылку водки, накатал небольшую записку и повесился на крюке от люстры.
Труп обнаружили его родители, заехавшие утешить сына. Утешать пришлось их самих. В один день они потеряли сына, невестку и внука.
— А вы как узнали? — спросил я Андрея.
— Отец Колькин позвонил. Вчера.
Я осмысливал услышанное, лихорадочно прикидывая, не могли ли пришельцы неведомыми мне путями возникнуть в нашем мире и устроить двойное убийство?..
«Бред. Хватит ерундой заниматься… Еще мистику притяни. Но как же так вышло? Светка не пережила родов — понять с трудом можно. Но Колька-то!.. Идиот! Вот так новость!..»
— Мы хотим съездить на похороны, они завтра, — вставил Денис. — Ты как? Не поедешь?
Я отрицательно покачал головой, все еще переваривая услышанное.
— Не смогу.
Андрей понятливо кивнул, в его глазах, впервые за все время знакомства, я не нашел неприязни и вражды.
— Ладно. Мы поедем.
— Ей ехать незачем, — кивнул я на Оксану, что стояла, отвернув голову и спрятав лицо в ладонях. — Срок большой.
— Я поеду, — упрямо сказала та, разворачиваясь. — Хочу проводить… Светланку… Коленьку… У них сын должен был родиться… Хотели Андреем назвать…
Она активнее зашмыгала носом, вытирая слезы тыльной стороной ладони. Лена подошла к ней, обняла, погладила по голове.
— Ну что ты ревешь? Тебе вообще нельзя волноваться… — Денис встал, подошел к жене, обнял ее и зашептал в ухо: — Успокойся… уже ничего не исправить.
— Андрей, — позвал я. — Поговори с родителями Николая. Если сможешь, выясни подробности его гибели. Не было ли непонятных и странных эпизодов. С ним и со… Светой.
Тот кивнул, мрачно глядя на Оксану и Дениса.
— Поговорю.
— Артур. — Оксанка отстранилась от мужа и подошла ко мне. — Скажи, это не может быть из-за… Ворот? Это не они повлияли на смерть Светки?
Ее умоляющий взгляд рыскал по моему лицу, требуя ответа и страшась его. Глаза, полные слез, смотрели настолько жалко, что мое сердце, способное поспорить крепостью с железом, дало сбой.
— Вряд ли. Ворота здесь ни при чем. Это бывает иногда. Очень редко, но женщины гибнут при родах. Еще реже гибнут дети. Тебе нечего волноваться…
— Нечего?! — почти крикнула она. — Нечего? Да я вторую ночь уснуть не могу. Денис уже извелся весь, а я… как представлю, что может быть. Что и мой ребенок!..
Денис прижал жену к себе, гладя по голове, взгляд у него стал затравленный, беспокойный. Он тоже боялся, хотя и скрывал это.
— Если будешь рвать сердце и душу, то нервы пойдут к черту — это факт. И ребенку станет хуже. Так что зажми свои чувства в кулак и терпи. Иначе никак! Ты теперь не только за себя отвечаешь, но и за дитя.
Теперь Оксанку успокаивали на пару Лена и Денис. Андрей стоял рядом, кусая губу, бросая на них тревожные взгляды. А я смотрел на своих товарищей по скитаниям, не в силах отвертеться от странной мысли: гибель наших товарищей — только первый знак грядущих перемен.
Перемен не к лучшему…
Длинный наманикюренный ноготок, слегка щекоча кожу, зигзагами скользил вдоль позвоночника. Легкое теплое дыхание приятно согревало спину, а мягкие волосы ласкали шею.
— А это у тебя откуда? — спросила Наташка.
— Что?
— Синяк. На правой лопатке.
— А-а… На тренировке попали.
Ноготок продолжил скольжение, уходя вниз, к пояснице. Я лежал на животе, подперев голову рукой, и смотрел выпуск новостей по телевизору. Вернее — просматривал. По привычке.
— Ой! А это что? — вновь отвлекла меня подружка.
— Где?
— На правом боку. Тут еще царапина. — В ее голосе прорезались ревнивые нотки. — Кто тебя так?
— Это… — протянул я, вспоминая, где получил царапину. — На борьбе. Ногтем зацепили.
— Да? — Недоверчивости в голосе поубавилось, но тон был строгим. — Вы что там, на тренировках, рвете друг друга на куски?
— Вроде того. И не только на куски.
Наташка промолчала, продолжила исследование моего тела. Теперь ноготок скользил по ягодицам и ногам.
Дикторша в телевизоре зачитывала какую-то бумажку, я прибавил звук и услышал очередное заявление правительства о недопущении эскалации войны на Северном Кавказе. Опять лапшу на уши вешают.
— А здесь? На бедре? — с настойчивостью следователя допытывалась Наташа, выясняя причины возникновения тех или иных микротравм на мне.
— На бедре? — переспросил я. — Это, милая моя, твоя работа. Не далее как полчаса назад. Видишь, свежая.
Наташка сконфуженно замолчала.
— Вот-вот. В порыве страсти пустили свои коготки в ход.
Она смущенно чмокнула меня в шею, прошептала:
— Больно?
— Ну-у… если вы готовы повторить все сначала, то так и быть — прощу ваше покушение.
Я повернулся к ней, обхватил руками хрупкие плечи и притянул к себе. Девчонка послушно подставила губы для нового поцелуя, но когда я уложил ее рядом, взмолилась.