И я выдал им свою идею внедрения на Запад. Парни выслушали, подумали, обменялись взглядами.
— Неплохая идея, — подал голос Антон. — Иногда надо делать паузу. Заодно будет время поискать варианты.
Толик кивнул, в знак согласия поднял кружку. Судя по виду, и Марк был не против подобного решения.
— Можно съездить к нашим знакомым на Западе, прозондировать почву по поводу их давнего предложения, — подтвердил он мою догадку. — И на курорте отдохнуть.
Взгляды скрестились на Сереге. Наш мозговой центр, автор большей части всех идей, сидел, скрестив ноги, и вертел в руках монетку. Думал.
Потом поднял голову и нашел меня взглядом.
— Что ж, Артур. Идея неплоха, Даже очень неплоха.
Антон кивнул, поддерживая его.
— Я прихожу к выводу, — продолжил Сергей, — что этот вариант наиболее приемлем.
— Решено? — спросил Марк.
— Думаю, да, — кивнул Серега.
— Тогда надо найти место жительства, хотя бы временное, переслать вещи, сменить машины и… все, — сказал Антон.
— Завтра и займемся.
— Ну что, пойдем обратно? — Я глянул на часы. — А то ваши дамы наверняка соскучились.
— Встаем, — поднялся на ноги Марк. — Я хотел еще успеть воду опробовать. Как она?
— Норма, — поднял я большой палец. — Прогрелась.
Быстро собрав веши, мы двинули в обратный путь, разговаривая о разных пустяках и травя анекдоты. К прошлой теме, по молчаливому соглашению, не возвращались.
* * *
Первое мая. Утро красит нежным цветом… День солидарности, мир, труд, май… Праздник, однако!
Повод для праздника в новой России давно считается отсталым и неправильным, но по инерции Первомай все равно отмечают.
Все как положено: выходные, гулянки, поздравления… Только демонстрации стали пожиже и поменьше. Потому как не государственный уровень, а частный. Неокоммунисты со товарищи шагают стройными рядами с транспарантами и флагами, скандируют старые лозунги и новые речевки. В них теперь больше экономических требований, политических. Еще немного — и перейдут к самым простым и насущным: «Дайте пожрать!»
Все ничего, но ради трех-пяти сотен демонстрантов на несколько часов перекрывают центральные улицы — ни пройти, ни проехать. Неудобно чертовски.
… Возможно, не будь демонстрации, не начался бы этот неприятный разговор или был бы, но в другое время, и его концовка была бы иной. Впрочем, гадать трудно.
А так я потерял минут тридцать, пока объездными путями по закоулкам выруливал к Наташкиному дому. И если учесть, что выехал с задержкой, то опоздание составило минут сорок пять.
Моя леди отличалась поистине королевской точностью, никогда не опаздывала на свидания и не понимала, почему опаздывают другие. Я и сам этого не люблю, обычно прихожу раньше, но сегодня, как назло, одно к одному. И дела задержали, и праздник с его ограничениями… словом, опоздал!
Натали, при всех ее достоинствах, иногда теряла терпение и становилась сущей ведьмочкой. Юной, очаровательной, прекрасной, но… стервозной. Эдакий минусик на фоне безусловного плюса. Однако…
Однако разговор начался с упрека — почему опоздал?! Почему не предупредил?! Мол, все уехали, а я сижу, жду.
Ответ на такое обвинение один, универсальный: улыбка, поцелуй и заверение в нежных чувствах. Ну и масса извинений. Девчонка, если не дура и не хочет немедленно расстаться, их примет и забудет.
Плохо, что и я был не в самом добром расположении духа. Вчера под конец вечерней тренировки с парнями ни с того ни с сего заявился Корешков — зам Жорика по безопасности — в сопровождении то ли водителя, то ли охранника. Типа с проверкой. Как и чему их учат.
Парни опешили не меньше моего — Юркина группа в личном подчинении шефа, и зам никаким боком к ней не причастен.
Я вежливо попросил его покинуть помещение. Тот не понял, начал махать руками и доказывать, что он имеет право. Юрка срочно связался с шефом. Тот попросил дать трубку заму. Их разговор был коротким и энергичным. Судя по лицу Корешкова, ничего хорошего для себя он не услышал.
Я вновь попросил покинуть зал. Вежливо. Корешков вроде и пошел к выходу, но при этом неосмотрительно ляпнул:
— Развыё… ваются всякие мудаки, строят из себя сэнсэев!
Слова в воздух, но адресованные. За такие слова, если по закону, — статья. Мелочь, но статья. А по-мужски — по морде.
Никогда мне подобное не говорили. Никто. И терпеть хамство я не намерен. Тоже ни от кого. Корешков, видимо, просто не понимал, чего брякнул и кому. И понять не успел.
Ударил я вполсилы и только один раз. Попал точно в подбородок, чуть выше ямки, в тот самый «треугольник», куда и метят боксеры, чтобы отправить соперника в нокаут.
Корешков упал лицом вниз там, где стоял. Его сопровождающий дернулся было вперед, но его остановил резкий окрик Юрки.
Тот осмотрел бездыханное тело, пощупал пульс и поднял голову:
— Чистый нокаут. И считать не надо.
— Черт! — вылетело у меня. — Что с ним теперь?
— Да ничего, — фыркнул Макс. — В машину и домой. Пусть отлежится. Завтра Жоре скажем, он ему вставит за мозгоё… ство!
Парни помогли охраннику привести Корешкова в чувство и отвести к машине.
— Что с ним теперь?
— Да ничего, — фыркнул Макс. — В машину и домой. Пусть отлежится. Завтра Жоре скажем, он ему вставит за мозгоё… ство!