… Разгонов, надо отдать ему должное (и обязательно!), тогда, на месте схватки, быстро разобрался в обстановке, отправил троих оперативников в больницу, четвертого отпустил, а со мной поехал к себе.
— Тебе сейчас лучше у нас пересидеть, — сказал он. — Такая каша заварилась! Ты же их всех на глушняк! Ментов!
— Они не представились. Просто напали.
— Все равно. Могут отомстить.
Могут. Это я понимал, поэтому с трудом смирил разбушевавшегося во мне зверя и поехал с Олегом. По приезде он запер меня в своем кабинете и побежал к руководству докладывать.
Потом позволил мне позвонить знакомому адвокату и попросить подъехать к нам. Помощь специалиста могла очень пригодиться.
Через двадцать минут позвонили из РОВД и потребовали объяснений. Разгонов пригласил говорившего — майора из уголовного розыска — к себе. И вот уже минут пять они орали друг на друга, не замечая меня. Моя очередь еще не пришла.
Суть требований начальника угро [27] — отдать маньяка (то есть меня) ему. Для дальнейшего следствия. Разгонов эти притязания отметал напрочь и доказывал, что я здесь ни при чем. Спор на какое-то время пресек телефон. Сначала позвонили Олегу. Сказали, что маньяк при очередной попытке нападения задержан отцом ребенка, избит и отвезен в больницу.
Спор на какое-то время пресек телефон. Сначала позвонили Олегу. Сказали, что маньяк при очередной попытке нападения задержан отцом ребенка, избит и отвезен в больницу. Таким образом, с меня были сняты все подозрения.
Потом был звонок майору из РОВД. Ему доложили, что один его оперативник от полученной травмы скончался, двое — в реанимации. Пока живы.
После этого тему спора сменили. Теперь я оказался убийцей. Еще одна не очень приятная перспектива.
Ах да, с чего все пошло? Откуда маньяк-то?
… Неделю назад в городе появился некий подонок, нападавший на маленьких (5-7 лет) девочек. Он их крал, насиловал и убивал. Обычно резал горло. Когда пропала вторая девочка, милиция поняла, что это дело рук маньяка. А потом пропала дочь одного городского депутата — влиятельной шишки. И в органах начался аврал.
Круглосуточные дежурства, усиленный график, поисковые группы… Искали все — муниципалы, угрозыск, постовая служба, даже РУБОП подключили. По городу поползли слухи, родители не пускали детей в школу и сады. Все боялись.
Я о маньяке ничего не слышал — это и понятно, других забот полно. А он, оказывается, за неделю успел напугать целый город.
Дальше. Одна из групп уголовного розыска работала по факту покушений как раз в том районе, где последний раз вроде видели маньяка. И надо же такому произойти — заметили, как некий тип подошел к маленькой девочке, о чем-то поговорил и повел ее с собой.
Старший группы сообщил начальству и получил категорический приказ — брать. Живым или мертвым. Лучше живым.
Пока шло согласование, пока получали добро, маньяк и ребенок ушли. Группа начала поиск и быстро обнаружила маньяка, но одного. Решили, что ребенок куда-то спрятан на время.
Старший группы, еще раз вспомнив ориентировку, нашел несколько внешних совпадений и дал команду: «Вперед». Это была его последняя команда в жизни.
Трое оперативников попробовали взять маньяка, но тот почему-то убить себя не дал (оперативники меж собой решили забить его насмерть), а накостылял им сам. Да так, что не все пережили эту схватку. Вот и весь сказ. А теперь все расхлебывают последствия…
— Это необходимая самооборона, — доказывал Разгонов. — Они даже не сказали, что из милиции! Что он мог подумать?
— А убивать-то зачем? Что, не мог сказать?
— Ты что, майор, дураком прикидываешься? Кто кого слушает при задержании? Его бы завалили, а потом начали разбираться.
— Все равно! Он не имел права убивать сотрудников!
— Да он и не знал, что они сотрудники! Это твоя вина! Ведь сказано сто раз — представляться! Хоть в зубах держи удостоверение!..
— А работать как? Тоже зубами?!
Майор из угрозыска не сдавался. В смерти своего сотрудника он был виноват стопроцентно. Как, впрочем, и они сами — нарушили инструкцию. Но меня при большом желании он мог достать. Мол, превышение необходимой самообороны, убийство милиционера при исполнении… Мало ли возможностей у облеченного властью типа, если ему позарез нужно засадить человека за решетку?!
Я слушал их спор, постепенно ощущая, как ненадолго усмиренный зверь во мне вновь просыпается. И вот-вот выйдет наружу, лишив меня остатков самообладания и сознания. Зверю эти дискуссии о том, чего можно и чего нельзя при защите своей жизни, были не по душе. Он не хотел подыхать, и все!
— Любой суд его оправдает! — продолжал Разгонов. — Групповое нападение с целью покушения на убийство! Даже арестовывать не будут!
— Ни хрена! Он завалил моих лучших парней, а его отпустят? Никогда!
Они стояли напротив друг друга, смотрели ненавидящими глазами и доказывали каждый свое.
— Групповое нападение с целью покушения на убийство! Даже арестовывать не будут!
— Ни хрена! Он завалил моих лучших парней, а его отпустят? Никогда!
Они стояли напротив друг друга, смотрели ненавидящими глазами и доказывали каждый свое. У Олега была более сильная позиция (оперативники явно напортачили, причем сильно), но майор из угрозыска не отступал. Ему нужна моя кровь. Чтобы оплатить кровь своих людей. Он пер на рожон.