Пользуясь случаем, г-н Сталин, чтобы заверить Вас в том, что английский народ искренне желает, чтобы между нашими двумя странами установилась длительная прочная дружба и сотрудничество, и что вместе с Соединенными Штатами мы сумеем удержать на рельсах мировую машину».
Моим коллегам на родине я направил следующее послание:
Премьер-министр — своим коллегам в Лондоне 12 октября 1944 года
«1. Система процентов рассчитана не на то, чтобы предопределить число заседающих в комиссиях по вопросам различных балканских стран, а скорее на то, чтобы послужить выражением интересов и чувств, с которыми Английское и Советское правительства подходят к проблемам этих стран, и помочь им поделиться друг с другом своими мыслями в какой-то доходчивой форме. Эта система должна послужить всего лишь руководством, и она, конечно, ни в коей мере не связывает Соединенные Штаты никакими обязательствами и не предусматривает создания твердой системы сфер интересов. Она может, однако, помочь Соединенным Штатам понять, каких взглядов придерживаются их два главных партнера в отношении этих районов, когда картина изображается в целом.
2. Таким образом, видно, что Советская Россия вполне естественно проявляет исключительно большой интерес к черноморским странам; одна из этих стран — Румыния — совершила на нее совершенно неспровоцированное нападение двадцатью шестью дивизиями, а с другой из них — Болгарией —она имеет старые связи. Великобритания считает необходимым проявить особое уважение к взглядам русских в отношении этих двух стран и к стремлению Советов возглавить практическое руководство ими в интересах общего дела.
3. Точно так же Великобритания имеет давнишние традиции дружбы с Грецией и, являясь средиземноморской державой, непосредственно заинтересована в ее будущем. В этой войне Великобритания потеряла 30 тысяч человек, пытаясь оказать сопротивление немецко-итальянскому вторжению в Грецию, и хочет играть ведущую роль в вызволении Греции из ее нынешних бедствий в полном согласии с Соединенными Штатами, которое всегда было характерно для англо-американской политики в этом районе. В Греции Великобритания, как полагают, возьмет на себя руководство в военной области и постарается помочь существующему королевскому греческому правительству утвердиться в Афинах на самой широкой и единой основе, какая только окажется возможной. Советская Россия готова признать эти позиции и функции Англии точно так же, как Англия признает тесные отношения между Россией и Румынией. Это предотвратит возникновение в Греции враждебных фракций, ведущих друг против друга гражданскую войну, что могло бы вовлечь английское и русское правительства в досадные споры и вызвать конфликт в политике.
4. Переходя к Югославии, следует отметить, что символическая цифра 50: 50 процентов должна служить основой совместных действий и согласованной политики между двумя непосредственно заинтересованными державами, с тем чтобы способствовать созданию объединенной Югославии после того, как все элементы в этой стране максимально сплотятся в борьбе за изгнание нацистских захватчиков. Это должно предотвратить, например, вооруженную борьбу между хорватами и словенами, с одной стороны, и мощными многочисленными элементами в Сербии — с другой, а также дать возможность выработать совместную дружескую политику в отношении маршала Тито и в то же время добиться того, чтобы поставляемое ему оружие использовалось против общего нацистского врага, а не для внутренних целей. Такая политика, проводимая совместно Англией и Советской Россией, без всякого стремления извлечь какие-то личные выгоды, принесла бы реальную пользу.
5. Поскольку советские армии устанавливают контроль над всей Венгрией, естественно, что преобладающим в этой стране должно быть их влияние, конечно, с согласия Великобритании и, вероятно, Соединенных Штатов, которые, хотя фактически и не участвуют в боях в Венгрии, должны рассматривать ее как центральноевропейское, а не балканское государство.
6. Следует подчеркнуть, что эта общая наметка заинтересованности Советов и Англии в упомянутых выше странах служит лишь временным руководством на ближайший военный период. Она будет пересмотрена великими державами при обсуждении вопросов перемирия или мира с целью достижения общего урегулирования в Европе».
13 октября, в 5 часов вечера, мы собрались на Спиридоновке, где Советское правительство устраивает приемы. Здесь мы выслушали Миколайчика и его коллег. Эти переговоры проводились в порядке подготовки к следующему совещанию, на котором английская и американская делегации должны были встретиться с люблинскими поляками. Я усиленно настаивал на том, чтобы Миколайчик подумал о двух вещах — о принятии де-факто линии Керзона с двусторонним обменом населения и о дружеских переговорах с люблинским Польским комитетом, чтобы можно было создать объединенную Польшу. Я сказал, что произойдут определенные изменения, но было бы лучше всего, если бы единство было установлено сейчас, на этом завершающем этапе войны, и я просил поляков внимательно обсудить этот вопрос в тот же вечер. Иден и я — к их услугам. Для них было необходимо установить контакт с Польским комитетом и согласиться на линию Керзона в порядке рабочей договоренности, подлежащей обсуждению впоследствии на мирной конференции.