Генерал подумал, что это начало сворачивания пансионата, но врач опроверг его догадки, сказав, что пока не закончен курс, пансионат будет работать.
До обеда были процедуры и тренировки, выяснять причину столь поспешного отлета некогда. А перед обедом Титова нашел главврач.
Стербот выглядел встревоженным и не скрывал этого.
— Есть новости? — спросил его Титов.
— Есть, но опять ничего конкретного. Завтра утром прибывают представители руководства колонии. Зачем, не знаю.
— Проверка?
Стербот вышел из задумчивого состояния и слабо улыбнулся.
— Нас не проверяют. Мы отсылаем отчеты о проделанной работе, но это чисто научные сведения. Информацию о Земле и анализ данных уже давно передали на Достею.
— Может, ваше руководство решило все же наладить контакт с Землей?
Стербот отрицательно покачал головой.
— Решение было принято парламентом и утверждено высшим руководством федерации. Никто не в силах его отменить. Тут нечто иное. Илья Дмитриевич, я вас зачем искал! Давайте перенесем запланированный разговор на завтра. Будет присутствовать руководство, вы сможете задать вопросы им.
Титов пожал плечами.
— Завтра так завра. Я скажу всем.
— Благодарю, Илья Дмитриевич.
Я скажу всем.
— Благодарю, Илья Дмитриевич.
— Да, вопрос, — спохватился Титов, когда главврач уже уходил. — Куда вы услали Тоню? Летонию?
— У нее выпускные экзамены в медицинском центре. А потом начало практики.
— Ясно…
— Извините, Илья Дмитриевич, — осторожно сказал Стербот. — Если вам необходима… медсестра, мы пришлем сотрудницу.
Взгляд главврача был красноречив, да и слова предельно понятны. Титов хмыкнул и качнул головой.
— Да нет, не стоит. Обойдусь.
— Хорошо. Тогда приятного аппетита!
— Благодарю!
Человек привыкает ко всему. К хорошему и плохому, к новому и непонятному. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, кто-то вовсе с трудом. Но привыкает. Так уж он устроен.
К тому, что рядом с ними находятся настоящие инопланетяне, бывшие старики (ветераны, пенсионеры и т. д. и т. п.) тоже привыкли. Тем более ничего особенного в них нет. Люди, как люди, две руки, две ноги, одна голова. Вполне приятные, вежливые, обходительные. Все отличие от землян — место рождения и способность жить больше двух сотен лет.
Пришельцы все сделали правильно: сперва вылечили стариков, вернули им молодость, а потом уже признались, кто они собственно есть. И получившие вторую юность ветераны восприняли шокирующую новость вполне нормально.
Прошло два дня, и соседство с инопланетянами стало обыденностью. Теперь головы пациентов занимала проблема будущей жизни. Но тут было проще. Это в восемьдесят трудно, или даже невозможно начинать жизнь заново. А в двадцать пять легко! Багаж знаний и опыт огромны. С голоду никто не умрет.
Уже на второй день все разговоры свелись к планированию дальнейших действий. У каждого была своя идея, обычно начинавшаяся с: «Вот выйду отсюда…» Тем, кто в двадцать-тридцать лет пережил большую войну, житейские проблемы не страшны.
Оживление в неспешные беседы внес отъезд части персонала. Кроме Титова, своих медсестер лишились еще пятеро. Но и это скорее вызвало удивление, чем раздражение или недовольство. Осталось немного, потерпят. А там все девчонки твои! Как все-таки здорово снова стать молодым — все доступно, все возможно! И глупостей, свойственных юному возрасту, не натворить, опыт не даст.
Так что среди пациентов царило вполне благодушное, даже радостное настроение. И предвкушение новой жизни.
Каждый понедельник после завтрака проводилось комплексное обследование и тестирование пациентов. Раньше это занимало около часа, но теперь бывших ветеранов задержали в лабораториях чуть дольше. Особое внимание было обращено на состояние мозга, нервную систему и регенеративные способности организма.
После обследования ветеранов обычно отправляли на занятия по физподготовке. Если вначале это были короткие прогулки на пять-десять минут, то теперь обязательные кроссы или бассейн и силовые упражнения.
Но сегодня после завтрака всех пригласили в конференц-зал. Оживленно переговариваясь, пациенты одной толпой двинули к главному корпусу.
Уже при входе Титов нагнал Оноженко и Баскакова.
— Сядете рядом со мной, — шепнул он. — Слушайте внимательно и не лезьте с замечаниями.
Паша Оноженко удивленно покосился на Титова.
— Что такое? Что-то произошло?
— Пока нет. Только догадки. Но разговор сегодня будет не о нашей прекрасной будущей жизни.
Только догадки. Но разговор сегодня будет не о нашей прекрасной будущей жизни. Или не только о ней.
Видя недоумевающие лица друзей, он добавил:
— Думаю, у них есть к нам дело.
— Какое? — мгновенно отреагировал Оноженко.
— Не знаю.
— А с чего догадки?
— Так… интуиция.
— А-а… — протянул Баскаков и помрачнел. — Твоя интуиция, Илья, до добра никогда не доводит.
Титов только развел руками. Что же поделать?…
Пациентов встречал Стербот. Он как обычно был приветлив, улыбался. И только Титов и предупрежденные им Баскаков и Оноженко отметили некоторую тревогу в его взгляде. Остальные на главврача не смотрели, разговаривали, перебрасывались шутками. Предстоящая беседа особо не беспокоила.
Дождавшись тишины, Стербот громко сказал: