— Рад буду их услышать.
— Не сомневаюсь. Только, Илья Дмитриевич, давайте отложим разговор на завтра.
— Почему?
— Все просто. Сегодня процедуру пиковой нагрузки и критического состояния с переходом в ускоренную регенерацию кроме вас прошли еще семь человек. Остальные шестеро пройдут завтра. И завтра у них возникнут те же вопросы. Чтобы несколько раз не говорить об одном и том же, мы наметили на завтрашний вечер беседу со всеми сразу. В конференц-зале главного корпуса. Там вы узнаете все.
Это «все» прозвучало настолько решительно и в какой-то мере обрекающе, что Титов даже не стал возражать. С самого начала разговора его не покидало ощущение, что за внешней беспечностью, веселостью и невозмутимостью собеседника скрывается что-то еще. Слишком уж спокоен и уверен был главврач. Так спокоен, что старый (теперь уже в переносном смысле слова) контрразведчик учуял неладное.
Главврач НЕ спокоен. И причина этого неспокойствия отнюдь не в излишнем любопытстве пациента. Что-то произошло, и это «что-то» сильно давит на врача. Но он профессионал, умеет скрывать чувства. Только другого профессионала ему не провести.
— Наверное, сегодня день и вечер столь насыщены еще и для того, чтобы пациенты не общались между собой? — высказал догадку Титов.
Главврач не стал спорить.
— И это тоже. Но мы не можем запретить вам видеть других пациентов. На улице прекрасная погода, солнце, тепло. Людей не удержать в коттеджах. Тем более тех, кто прошел процедуру. Мы просто хотим исключить лишнюю нервозность…
— Идея верна, но расчет ошибочен. Я первый, к кому вы зашли?
Главврач помедлил и кивнул.
— А кто еще хотел поговорить «с начальством»?
— Петр Семенович Сорокин и Павел Константинович Оноженко.
Титов их знал. Паша Оноженко его коллега, контрразведчик. А Петр Сорокин бывший заместитель командира дивизии, в годы войны разведчик, командир взвода и роты. Эти должны были проявить инициативу, профессия обязывает.
— Не надо ни с кем разговаривать. Занимайтесь своими делами. А с ним поговорю я сам. Сейчас. Уверен, у меня лучше получится.
Сергей Владимирович внимательно посмотрел на генерала. И без улыбки заметил:
— Начали свою игру?
— Вы должны были хоть немного изучить мою биографию, — не стал возражать Титов. — Вы знаете, кем я был раньше.
— Знаю. Контрразведка. Очень серьезная контора.
— Куда серьезней… Я не начинаю игру. Я просто хочу понять, что происходит. Получить полную картину.
— Сомневаетесь в моей откровенности?
— Ничуть. Просто как нормальный контрразведчик, начинаю сбор информации с самых простых и доступных источников. А врать вам не имеет смысла. Это и так понятно.
Сергей Владимирович с интересом смотрел на генерала.
— Знаете, Илья Дмитриевич, несколько странное ощущение… Ваша речь — речь умудренного жизнью человека, опытного, знающего. Но ваше лицо! Слышать такие слова от молодого человека несколько…
— Диссонанс, — согласился генерал. — Несоответствие внешнего облика и сознания.
— Несоответствие внешнего облика и сознания.
— Верно. Сейчас этот диссонанс вы не ощущаете. Но скоро ощутите.
— Каким образом?
— Коррекции подверглось не только ваше тело, но и разум. Смещена модель поведения. Понимаете?
— Не очень.
— Когда вы были стариком, у вас был один образ мышления. Человека, много повидавшего, знающего, житейски мудрого. Но отягощенного возрастом и проблемой со здоровьем. Оценка обстановки, критерии, модель поведения соответствовали возрасту. А сейчас тело обрело молодость. Нет фактора старости, нет тягот прожитых лет. Не беспокоит здоровье. И ваше поведение, образ мышления в какой-то мере будут скорректированы. Однако этот момент еще не наступил.
Титов недовольно нахмурил брови. Эта сторона молодости его не очень устраивала.
— И что, я стану ходить под себя, дергать девчонок за косички, сидеть с компанией во дворах?
На лице главврача возникла улыбка.
— Не стоит бросаться в крайности. Я имею в виду, что оценка различных ситуаций теперь будет двойной. Со стороны умудренного годами ветерана и со стороны молодого парня. Не тревожьтесь. Эффект наложения образов мышления нам известен. И мы создали программу их сочленения. Понятно?
— Не очень, — признался Титов.
— Ну тогда наглядно. Молодой образ мышления назовем «быстрым». Старый — «медленным». Это условность.
— Ясно.
— Новый образ мышления — «средний» — возникает при наложении тех двух. Получается «быстрое» мышление со «старым» выводом или результатом. Называйте как угодно. Это очень и очень выгодно для вас, Илья Дмитриевич.
— Чем же?
— Представьте, вы идете по улице. Вас настигают хулиганы. Реакция старого человека? Уйти от конфликта, надавить на жалость или накричать. Ибо старик не имеет возможности противостоять молодым. А реакция молодого, здорового да еще тренированного? Дать по шее, да еще добавить. Так вот «среднее» мышление — это дать по шее, но в меру. Или напугать так, чтобы отстали.
— Хм! — Титов задумался. Приведенный пример не показателен. Скорее неудачен. Но и вправду нагляден.
Видимо, главврач сам это понял и тут же добавил:
— «Среднее» мышление — это не подавление одного другим, а их симбиоз. Когда надо, работает мудрость, скажем так. Когда надо — резвость. Вы будете быстро оценивать ситуацию и принимать решение исходя из опыта. Какого у молодых просто нет и не откуда взяться.