Это объяснение было гораздо лучше, и Титов довольно кивнул. Если так, то выходит просто замечательно!
— Я понял.
— Очень надеюсь на это.
— Да, тут есть над чем поломать голову.
— И с этим соглашусь.
Главврач украдкой взглянул на часы. Титов заметил это и спросил:
— Спешите?
— Еще много дел.
— Тогда не стану задерживать.
Они поднялись. Титов пожал руку главврачу и спросил:
— Значит, завтра мы услышим все объяснения?
— Да. Давайте в двадцать один час.
— Хорошо.
Давайте в двадцать один час.
— Хорошо.
Он проводил доктора до двери и уже на пороге произнес:
— И еще вы расскажете о том, что вас так сильно тревожит, Сергей Владимирович.
Главврач буквально на секунду потерял над собой контроль. Лицо помрачнело, губы сжались, взгляд стал растерянным. Но только на миг. Потом он вновь обрел прежний вид. А Титов ковал железо, пока горячо.
— Не пытайтесь переиграть старого, вернее, опытного контрразведчика.
Доктор внезапно рассмеялся.
— Да, это было бы очень самонадеянно с моей стороны! Илья Дмитриевич, я сказал: вы узнаете все! Все!
— Хорошо. До завтра!
— До завтра, Илья Дмитриевич.
Сорокина Титов нашел на берегу озера. Оно было за границами санатория, забор из красного кирпича возвышался метрах в ста от берега.
Полковник сидел у невысокого обрыва на траве, привалившись спиной к березе. Заходящее солнце окрасило воду в розоватый цвет, а слабый ветерок гнал по ней легкую рябь. Вот на эту красоту и смотрел Сорокин.
Со спины толком не разглядеть, насколько сильно он изменился. Но Титов думал, что выглядел полковник ничуть не старше его самого.
Сорокин услышал шаги, чуть повернул голову, но оглядываться не стал.
— Привет, Петь, — подал голос генерал. — Не сильно помешал?
— Смотря чему, — насмешливо ответил Сорокин. — Заходу солнца точно не помешал. А мне… самую малость.
Титов обошел дерево и встал перед полковником. В общем-то он его узнал. Виделись два дня назад. Вытянутое лицо, сросшиеся брови и непропорционально мощный подбородок.
Но тогда Сорокин выглядел лет на пятьдесят. А сейчас перед ним сидел молодой парень. И хмурил свои густые брови. А вид был недовольный. Полковник упорно смотрел на воду, словно не замечая собеседника.
— Посмотри на меня, Петя, — попросил Титов.
— Зачем? Чтобы увидеть генерала Титова в двадцать пять лет? Или ты похвастать хочешь?
— Я не баба, чтобы хвастать внешностью. Не для того искал тебя.
— Даже искал!..
Сарказм в голосе полковника Титову не понравился. Было в нем что-то надрывное, предельное. Еще немного и сорвется помолодевший ветеран. Что с ним?
— Ты в состоянии слушать и понимать?
— Ну?
— Угу, — покачал головой Титов. — Извини. У тебя, видимо, шок еще не прошел.
Он сделал несколько шагов, когда сзади раздался голос:
— Илья! Я в порядке. Что ты хотел?
— В порядке? Не сказал бы. Что тебя тревожит, Петр?
Сорокин неожиданно вскочил. Резко, одним движением, развернулся на носках и встал лицом к Титову. Роста они были приблизительно одного, генерал чуть шире в плечах.
— Меня тревожит, Илья, цена вопроса!
— Не понял?
— Не понял? — скривил губы Сорокин. — Ну да, эти слова не из нашего лексикона. Это сейчас так говорят. Так вот, нам сбросили лет по шестьдесят — шестьдесят пять. Вычистили внутренности, как винтовочный ствол, восстановили форму. Ты не думал, что все это стоит хороших денег? Вернее, это стоит таких денег, что даже представить страшно.
Ни у тебя, ни у меня, ни у кого из наших молодых ветеранов таких средств нет. Чем мы будем расплачиваться за омоложение?
Титов озадачено хмыкнул. В своих прикидках и размышлениях он вообще не рассматривал финансовый вопрос. А Петя Сорокин об этом подумал. Вот что значит штабист, у них голова всегда работает в двух направлениях — и о военном аспекте думает, и о тыле не забывает!
— И что ты надумал? — спросил он.
— А ничего, — спокойно ответил Сорокин. — Вообще ничего. Я пока бродил по лесу, пока сидел здесь, все варианты рассмотрел. И ни одного толкового. Даже если нас разберут на запчасти и продадут органы, все равно не окупят затрат. Или прибыль будет минимальна, ради такой огород городить не стоит.
Генерал удивленно хмыкнул. Действительно, полковник рассмотрел самые невероятные версии.
— А что-то менее радикальное?
Сорокин пожал плечами.
— Самое разумное — подопытные кролики. Наглядный пример новых технологий. Только… В договоре, что мы заключали, ни слова не сказано об участии в экспериментах и опытах. И силком нас здесь держать нельзя. Просто нет смысла.
— Давай присядем, — предложил Титов и первым сел рядом с деревом.
Сорокин неохотно последовал его примеру, а потом и вовсе лег в траву, закинув руки за голову.
— Я тоже пытался осмыслить произошедшее, — задумчиво проговорил Титов. — И версии выдвигал всякие. Правда, до столь экзотических не доходил.
Сорокин фыркнул, но промолчал.
— Сегодня обработали восемь человек, включая нас…
— Откуда знаешь? — тотчас спросил полковник.
— Сейчас скажу. Так вот, кроме нас, еще шесть человек ломают голову, чтобы это все могло значить. Радуются, конечно, но сомнения никуда не деть. И больше чем уверен, все или почти все теребят докторов и медсестер.
— Да, медсестер теребят все! — Сорокин вложил в слова несколько иной смысл и покосился на генерала. — Ты-то как, потеребить успел?