Аскетические условия для ночевки, элита армии не должна жить в таком «кемпинге», но иного не было. И летчики смирились. Даже туалет и душ в коридоре приняли. А что делать? Да и отдыхать здесь всего ночь.
Хотя, как оказалось, меньше…
Баскаков влетел в пристройку, пинком открыл дверь в комнату, повел стволом автомата и громко крикнул:
— Всем сидеть! Руки за голову!
Чуть припозднившийся Севастьянов проскочил за спиной Петра, обошел комнату и встал с другой стороны.
— В чем дело? Кто вы? — подал голос один из летчиков.
Судя по повадкам, старший по званию.
— Заткнись! — последовал ответ. — Всем молчать! Малейшее сопротивление — стреляем на поражение!
В этот момент в комнату заглянул Оноженко.
— Командир, все чисто! Пулеметы и прожекторы выведены из строя! Руслан пошел снимать часового у самолетов.
Это было сказано по-русски, и летчики настороженно подняли головы, слушая незнакомый язык.
— Хорошо!
Баскаков шагнул вперед и задал вопрос:
— Кто из вас пилот?
За окном вдруг заработала пулеметная спарка. Била длинными очередями, без остановки.
— Мишка! По казарме лупит! — Оноженко стиснул автомат и глянул на Баскакова. — Надо спешить.
— Кто пилот? — повторил вопрос полковник. — Ну?!
Ствол его автомата уткнулся в ближнего летчика.
— Я бортстрелок! — поспешно ответил тот.
Ствол прошел дальше.
— Я штурман!
— Я пилот!
— Дальше?
Четыре бортстрелка, два пилота и два штурмана — всего два экипажа.
— Бортстрелкам встать! Руки за спину, головы вниз! К выходу! Паша!
Бортстрелков вывели из комнаты и заперли по двое в душе и туалете. Предварительно связав руки и ноги.
Между тем Баскаков продолжал «беседу».
— Мы хотим улететь на самолете. Кто готов вести? Ты?
Пилот, среднего роста плечистый мужик лет тридцати с мрачным лицом и злым взглядом, дернул плечами и плюнул под ноги.
— Пошел в задницу!
— Мы хотим улететь как можно дальше отсюда. Вреда войскам коалиции не причиним. Вас отпустим. Ну?
— Да иди ты!
Просить, уговаривать, объяснять некогда. На другой стороне поля захлебываются пулеметы, Мишка сдерживает рвущихся из казармы солдат. Шум боя могли слышать, и к аэродрому, возможно, выслали помощь. Времени в обрез.
Баскаков достал пистолет и направил его в лоб летчику.
— Летишь?
— Пошел в!..
Раздался выстрел, пуля пробила лоб и разнесла затылок. Кровь, осколки черепа и мозги разлетелись по комнате и попали на других летчиков.
Ствол пистолета перекочевал на второго пилота.
— Ты?
Этот был более сговорчив.
Ствол пистолета перекочевал на второго пилота.
— Ты?
Этот был более сговорчив. Пример товарища убедил, что налетчики настроены очень решительно.
— Вы же убьете!
— Нет, нам ваши жизни не нужны. Долетим до места и отпустим.
— Я вам не верю…
— Твое право. Зато есть выбор — не поверить и получить дырку в башку или не поверить и получить шанс. Выбирай!
Летчик выбрал шанс. Ибо не был готов расстаться с жизнью немедленно.
— Кто твой штурман?
Кивок налево.
— Ты! Встать! Возьмите свои вещи и полетные карты. Ты тоже встань!
Оставшийся без пилота штурман побледнел, кое-как встал на полусогнутые ноги.
— Не убивайте…
— Не убьем. Спиной повернись!
Бесков быстро связал штурмана, уложил его под койку и велел не вылезать, если дорога жизнь.
Видя, что их товарища пощадили, пилот с напарником стали двигаться быстрее. Баскаков подождал, пока они все возьмут, и скомандовал:
— На выход!
Они не успели покинуть пристройку, когда под окном застрекотал автомат. А чуть погодя раздался хлопок подствольника.
* * *
…Охрана ломанулась из казармы только через пару минут после выстрелов у диспетчерской. Прибор ночного видения позволил Платову отчетливо разглядеть фигуры солдат. Первую очередь он дал по дверям. А потом провел стволами по коридору. Раз, другой. Больше выбегать из казармы никто не хотел. Зато начали долбить через окна.
Михаил направил спарку на казарму и вдавил гашетки. Стены были из досок, и сдержать пулеметные пули не могли. Стрельба изнутри стихла.
Долго это продолжаться не могло. Солдаты все равно вылезут с другой стороны здания. Михаил еще несколько раз провел стволами вдоль казармы, заметил мелькнувшие слева фигуры и перенес огонь на них. Два солдата успели отпрянуть за угол, а один замешкался и улетел в темноту с пробитой грудью.
Все, надо уходить. Михаил метнул одну гранату к дверям, у второй выдернул чеку и положил ее на стволы. Спрыгнул с повозки, откатился в сторону.
Рвануло. Осколки просвистели над головой. Спарка выведена из строя. Пора!
Низко пригибаясь, Платов побежал через поле к диспетчерской. Видевший его в прибор ночного видения Оноженко прикрыл отход из автомата. Уцелевшие солдаты не спешили в погоню, постреливали с места. Видимо, офицера и сержантов выбили, а без них лезть под пули никто желания не выказал.
Баскаков и Севастьянов грузили в броневик летчиков. Через минуту подбежали Оноженко, Стасюк и Платов. Кое-как влезли в машину.
— Поехали! — крикнул Баскаков и повернулся к пилоту. — Какой самолет ваш?
— Дальний. Но там мало горючего.
— А в другом горючего хватает?
— Три четверти заправки.
— Едем к нему. Никаких вещей в вашем взять не надо?
— Нет.
* * *
Руслан Бесков встречал товарищей у самолетов. Часового он уже не застал, видать, тот убежал, когда началась стрельба. Трус, конечно, зато спас себе жизнь.