— Аа-а-а-а-а-а-а! Помогите-е!
Нет, это орала не я. Я в это время пыталась крыльями уши зажать. Свинство какое, что у драконов рук нет!
А надрывалась та самая «несчастная девочка», которую Гаэли собрался приводить в чувство. Вот она кого испугалась! Вовсе даже не дракона, а лягуха! Что значит, почему я так думаю? Вы б видели, сами б так и подумали! Она топала ногами, швыряла в бедного дедулю травой, песком, какими-то комочками и вопила-вопила-вопила, так что у меня уши пухли!
— Пошло вон! Пошло вон! Кыш-кыш-кыш!
Гэл, кажись, чего-то хотел сказать, даже губами шевелил, но этот Витас женского пола перекрыл бы даже музыку на дискотеке.
— Тихо!
Фигушки.
— Во-о-о-он! — блажила девица.
В конце концов мне это надоело, и я хлопнула по земле хвостом.
— Тихо!
Земля дрогнула.
Дедуля, гирла-Витас и бесчувственный тип в латах подпрыгнули.
Девица наконец заткнулась и заметила меня.
— Ой! Это ты! Дракон, миленький, прогони ее, прогони! Я лягушек боюсь. Прогони! Или… или съешь!
Во заявочки. Я как-нибудь сама со своим меню разберусь! Минутку-минутку.
— Думаешь, он девственник? — ляпнула я, и жаб в момент сменил цвет на бордово-коричневый.
— В-в-в… — начал он, — в-в-в…
— И вообще, он не жаба, он Гаэли.
— Кто?
— Вы… — бормотал старикан, — во…
— Ну человек он, человек, только заколдован.
Но резвая девица перебила меня на полуслове:
— Я с ним целоваться не буду!
Дед сел. Я тоже, если честно, оторопела немножко. Во переклинило.
— Во… во…
— Водички? — помогла я. Зря. Дед меня даже не услышал.
— Во… во…
— Восхищен? — подсказала «бедная девочка». И тоже мимо.
— В-во…
— Вот дура? — Мне честно хотелось помочь! А что? Он так до вечера прозаикается! Даун-теличка обиделась, зато старика наконец прорвало. Вот и хорошо, а то что-то жалко его стало — надо ж, какие здесь девицы озабоченные. Пристают со своими поцелуями ко всем подряд, бедному жабу податься некуда.
— Вопиющая безнравственность, — простонал Гаэли.
— Где безнравственность? Госпожа, кто посмел вас обидеть? — проснулся придурок в латах. Я чуть не взвыла.
Его только не хватало! Между прочим, малявка, зараза этакая, в своем поселке рассказала мальчишкам про то, что драконы все поголовно заколдованные принцессы, так я спать боялась! А что? Гарри чуть заикаться не начал, когда к нему вечером подползло чудо в веснушках и заявило, что пусть, мол, прекрасная принцесса только постоит спокойно, а он уж постарается! Поцелует в лучшем виде!
Бедняга Гарри и мявкнуть не успел! А если этот тоже решит?
Я на всякий случай отодвинулась.
Но парень в латах был еще дурнее, чем его… кто она ему там? Он желал не целоваться, а драться! Представляете? А уж дальше началась форменная больничка Кащенко!
— Мой меч? Где мой меч? — блажил рыцарь.
— Успокойтесь!
— О предки, говорящая заквака!
— Поланнеке, это человек! Принц! — втолковывала этой ходячей кастрюле даун-теличка.
— Слушай, умолкни, а? — не выдержала я. — Дай я сама объясню твоему…
— Не смейте повышать голос на мою госпожу!
— Может быть, нам следует призвать хладнокровие и благоразумие, и рационально…
— Ни одна жаба не смеет указывать мне, что делать, даже говорящая!
— А ты где-нибудь разговаривал с обычными?
— Поланнеке, успокойся! Она заколдованная! Она не жаба.
— А дракон тоже?
— Просто какой-то заповедник даунов.
Кое-как все прояснилось. Тип в латах уяснил, что его госпожу никто не обижает, девица уразумела, что Гэл — не заколдованный принц и не мечтает о ее поцелуях, а дед убедился, что она не психичка. Но я уже смылась от них к Рику бандюков собирать.
* * *
Рик, правда, уже никого не собирал. Все уже были собраны. Закутаны в веревочки и уложены в рядок.
А шаман сидел у какого-то дерева, которое здорово смахивало на клубок ниток на спице, и смотрел на местных криминальных братков. Братки шипели. Кто-то угрожал, кто-то денег обещал, кто-то заявлял, что он не бандит, а вовсе даже охрана! И притом морды у всех были одинаково противные.
При виде дракона все смолкли и стали как банкоматы. Только попискивали иногда и перешептывались. Я кое-что улавливала из этого шептания:
— Сторожевой?
— Дикий, ой, предки, чтоб мне с места не сойти, дикий.
— Ты с него и так не сойдешь, придурок, — тебя сожрут!
— Не-э-эт!
— Тссссс! Он вроде не голодный.
На этот раз я не стала никому про венер… вегир… тьфу ты, в общем, не стала говорить, что мясо не ем. Пусть Рик им скажет, что надо, он лучше знает. Наверно. Он все-таки вроде как умный. И знает про все, и рассказывает интересно, и папе б, наверно, понравился. Ой-ой, это я о чем думаю? Не о том сейчас надо, не о том.
— Рик, ну что? Что вы делать решили?
Шаман вздохнул:
— Не знаю. Бросить нельзя. Тащить с собой невозможно, ты столько не поднимешь.
— Конечно, не подниму. Я тебе что, КамАЗ?
— Кто?
— Такая штука на колесах.
— А телегу мы наколдовать тоже не можем. Рискованно. Надо тащить их к дороге и посылать кого-нибудь в ближайший замок за стражей.
— Нормально. Это я смогу.
— Тебе нельзя летать, заквак не сможет сесть на лошадь, да его никто и не послушает сразу, а я не хочу опять что-нибудь натворить своими выплесками. — Он с силой потер лицо, словно стараясь проснуться.
О-о, это напоминает задачку про козу, капусту и лодку, которую я долго не могла решить. Пока мне не объяснили, что капуста — это не только деньги, но еще и овощ для диеты.
— Он с силой потер лицо, словно стараясь проснуться.
О-о, это напоминает задачку про козу, капусту и лодку, которую я долго не могла решить. Пока мне не объяснили, что капуста — это не только деньги, но еще и овощ для диеты. И что делать-то?