— Что здесь происходит? — явился разбираться староста (тот самый, с эпиляцией), принесло ж его.
— Пап, у нас заквака! — порадовала его шустрая деточка. — Смотри, какая хорошенькая!
Я зажмурилась. Фу! Назвать это дитя Джаббы Хата из «Звездных войн» хорошеньким? Может, малявка слепая? Хотя нет. Видела ж она, что я красивая. Может, просто глупая.
Папенька ее тоже не намного умней. Во уставился, как моя мама — на шиншиллу, когда узнала, что та просто крыса.
— Шаман Рикке, это ваше? Почему не на поводке?
— Квааррр! — обозлился жабистый дедуля.
Когда ему объяснили, что это вообще-то человек, причем мастер Гаэли, который ему брови пообещал отрастить, у старосты приключился ступор.
— Наставник, а вы можете разговаривать, — осторожненько поинтересовался Рик, — по-человечески?
Разговаривать? Кажется, эта мысль нашего лапчатого еще не навещала. У него даже борода затряслась.
— Ква-арррак! — Жаб заметался. Видать, попробовал сказать, ну а вышло то, что вышло. Сейчас он был на меня похож, когда я первый раз примерила драконью шкурку, только я говорить умела. Жалко даже стало.
Он еще раз глянул в лужу, зажмурился, перевел взгляд на свои лапки с перепонками и просто зашелся:
— Кваррр!
И посмотрел в мою сторону так, что я в крышу вжалась. Ну а я тут при чем?! Рик постарался отвлечь огонь на себя:
— Наставник, не волнуйтесь так. Все будет хорошо.
— Тьфу!
— Плеваться на городской площади нельзя! — включился староста. Во дает!
— Хорошенькая, не плюйся, — прицепилась малявка. — Хочешь вкусненькое?
— Вернутся городские чародеи, попросим их расколдовать вас.
Во дает!
— Хорошенькая, не плюйся, — прицепилась малявка. — Хочешь вкусненькое?
— Вернутся городские чародеи, попросим их расколдовать вас.
— Квак! — Жаб заскакал на месте как ненормальный. — Квак-ква-ква!
Кажется, он не обрадовался.
Ну понятно. Я бы тоже не в восторге была, если б меня Розка в таком виде застукала. Хоть мы почти подружками считаемся.
А тут… эй-эй, жаб или как там тебя, ты чего в мою сторону лапами тычешь? И еще… не, ну вы видали наглость, он пальцем у виска крутит! Ах ты паршивец! Обнаглел совсем?! Я тебя.
Под когтями хрустнуло-посыпалось дерево крыши. Да я счас слечу, тебе мало не покажется. Да я… Жаб глянул в мою сторону. И высунул язык.
Я замерла.
Какой… ой, ужас какой!
Язык был длинный, раздвоенный, как у змеи, и извивался, как червяк.
Я влипла в крышу и зажмурилась, повторяя про себя, что драконов не тошнит, не тошнит, не тошнит, и все!
Ой мамочка, ну почему этот колдун не превратился в плюшевого мишку, а? Или в крокодила?! В кенгуру или в удава хотя бы? Я лягушек боюсь!
Ой, я кажется, сейчас упаду.
И в обморок, и вообще.
— Мастер, вы ведете себя недостойно! Положите камень и оставьте девушку в покое!
— Кваккррррак!
Ни уговоры блондинчика, ни обещания малявки не срабатывали: старикан продолжал истерить по-черному. Он метался по площади, хватался за всякие предметы (от веника до лука со стрелами — и чего он с ними делать собирался, интересно), прыгал, наступал людям на ноги и орал, орал, орал!
Хорошо, что я не знаю заквакского языка.
Потом наш голубой-бородавчатый запрыгнул в чей-то дом, напугал до икоты хозяйку — та вылетела из дома, как парень-натурал от компании трансиков. Через минутку жаб вывалился обратно, украшенный чем-то типа спагетти. А в лапах… ой не могу… это он в дом ломился, потому что хотел в зеркало посмотреться и найти что-нибудь для письма.
Зеркало слетевший с катушек мастер Гаэли расколотил, когда выяснилось, что жабиные… лягухачьи… нет, лягушечьи, правильно?.. В общем, что его лапами только мелом по доске писать. Ни бумага, ни еще какая-то желтая штука, на которой тут писали, ему не подошла.
Не, он пробовал, серьезно! Я снова чуть с крыши не свалилась. А местные, так те за всю неделю отхохотались, словно им тут Петросян приехал вместе с новыми русскими бабками!
Вы б видали эту картину! Жаб с львиной гривой вцепился в бумагу так, как Ксения Собчак в плакат «Все блондинки умные». Перепонки мешали взять местную ручку, он попробовал языком ее прихватить! Она выскальзывает, чернила в рот заливаются, от злобного «кварряк!» уши заложило! Заквак скачет зайчиком и отплевывается, староста опять ему про «плеваться нельзя», местные ржут. Дурдом на свежем воздухе!
Наконец старикан чего-то там нацарапал на куске кожи, но Рик прочитать никому не дал, а быстренько окунул кусок в воду, смывая чернила, и сдавленным голосом проговорил, что, мол, не обращайте внимания, мастер несколько расстроен и не совсем адекватен. Жаб ему чуть на штаны не плюнул!
Написал второе — весь поселок глаза сломал (и мозги тоже), разбираясь, чего он там накляксил.
Ой, какие там все догадливые-е-е! Такое несли! Я слушала как музыку.
— Спасите меня? — напрягся и выдал первую расшифровку тощий мужичок.
— Спасите меня? — напрягся и выдал первую расшифровку тощий мужичок.
— Нет, первая буква не та, и вообще…
— Может, покормите меня? — высказывается кто-то нерешительно.
— Мастер Гаэли, вы есть хотите? — осенило Рика.
— Жабочка, хочешь червячка? — тут же влезла малявка.
— Квирряк! — рявкнул заквака.
Кажется, это было не спасибо.