Угадал. Румянец поблек — на миг, с лету и не заметить. Старик еле сдержал усмешку. Не зря, выходит, снилось. И слова Карамышева — не пустое сотрясение воздуха.
— А я выпью, Петр Леонидович. И знаете, за что? За добрую волю.
«Goodwill», механически, не думая, перевел Кондратьев, вновь вспомнив маленького шкодника Пэна. С язвой у внука вроде бы полегчало, Виталик Поплавский хорошего врача порекомендовал. И слава богу! — потому что с Кондратьевым-младшим проблем прибавилось. Пэн всерьез решил переселиться поближе — то ли к «незначительному» GF, то ли к облюбованному им тиру, источнику грядущих благ. Вначале старик обрадовался, начал помогать с покупкой квартиры, желательно поближе к собственной…
Потом задумался.
Щеки господина вице-мэра из румяных сделались пунцовыми, хоть прикуривай.
— Насчет доброй воли. Петр Леонидович… Ни я, ни мои… э-э… так сказать, друзья… Мы не собираемся использовать вам во вред ни капли из собранной нами информации…
Старик поднял взгляд вверх, на потолок. Изучение люстр во время деловых переговоров, к сожалению, становилось привычкой. Увы, вместо люстры зал украшали плафоны-иллюминаторы толстого стекла.
Сгодятся?
Страх исчез, сгинул без следа. Дерзайте, юноша! Не вы первый, не вы последний.
— Полагаете, стоило подвесные потолки проплатить? — по-своему понял его Александр Семенович. — Я и сам подумывал… Так вот, насчет доброй воли. Мы не станем изучать под микроскопом происхождение счета, с которого вам и вашим… так сказать, коллегам начисляется заработная плата. И заодно, кстати, финансируется катастрофически убыточный тир в нашем горпарке. Я — ваш клиент, более того, смею надеяться, я — ваш искренний доброжелатель… И я сделаю все возможное, чтобы наши отношения остались безоблачными. Вы меня поняли, Петр Леонидович? Все возможное! В частности, данные о том, чем занимался ныне расформированный Сектор сезонной статистики… Помните? У вас чудесная память! А вот я уже забыл. И мои друзья забыли, начисто. Говоря о друзьях, я не имею в виду исключительно частные… э-э-э… структуры. Удачное слово «структура», не правда ли? Описывает сразу все и ничего…
Кондратьеву стало скучно. И стыдно до полной невозможности. Чего испугался, паникер-рамолик? Дорвались, молодые да румяные, до власти, подняли спецархивы, а там наверняка имеется даже дневник наружного наблюдения за Адамом в Раю. «… После чего направился к реке Фисон, изрекая богохульствия… »
Строгий товарищ Иловаев считал, что власть начинает всерьез интересоваться скромными работниками тиров раз в четверть века. С завидной регулярностью — и с абсолютно одинаковым результатом. Что в покойном СССР, что в ныне здравствующих Штатах, что в корпоративной Италии Бенито Муссолини. За Древний Рим отставной генерал не ручался, но об Иудее некоторыми сведениями располагал.
Эх, Саша, румяный красавчик… И ты, Брут?
— Чего от вас хотел Зинченко? — вел далее вице-мэр, не подозревая о размышлениях гостя. — В киллеры звал? В душегубцы, так сказать? Между прочим, у нас есть сведения о трех случаях вербовки тирменов…
Это ты уже совсем зря, дружок, подумал старик. Не произноси всуе, не одни мы тут. Мы с тобой нигде не одни.
… В строгом черном платье под горло, словно на похороны собралась. Стоит, на весь этот цирк поглядывает.
«Я слышу, тирмен, тирмен… »
— В единственном случае вербовка была удачной.
Отчасти удачной… Но мои друзья — не злодеи, Петр Леонидович. Исключительно добрая воля! У нас, видите ли, выборы: честные, демократические…
Встать и уйти? Выслушивать до конца ни к чему, все равно никому не расскажешь. Даниилу рановато в эти заботы вникать, а до остальных не достучишься. Тактика ячеек, сам предложил!
— Одолжите молодняк, Петр Леонидович! — Вице-мэр словно почуял слабину. Вскочил, потер крепкие ладошки. — Желторотиков! Пионеры юные, головы чугунные… Сплошной энтуазизм — и никаких рефлексий. Они же, если верить пустым — подчеркиваю: пустым и безосновательным! — слухам, по чему попало лупят! Первый этап — гнусные чужие рожи, враг на враге. Правильно?
— Да-с! — неожиданно для себя ответил Кондратьев. — Враг на враге, первый этап.
Уходить расхотелось. Ты славно роешь землю, юный крот. Славно!.. Вот и дорылся. Пацанов тебе, значит, подавай, педофил!
… Педофил?
Петр Леонидович задумчиво огладил усы.
— Именно! — Обрадованный пониманием, Александр Семенович резво описал круг по залу. — Пусть мальчики отстрелят факторы удачи одной такой… чужой гнусной роже. Дня за два до первого тура. А для верности — контрольный выстрел. За день до второго, если понадобится. Знаю, знаю, Петр Леонидович! Выбор целей у детишек случайный, согласно личным антипатиям. Но подсказать, направить отеческой рукой, а? Мальчишку легко убедить, распалить воображение, так сказать. Чужая гнусная рожа. Омерзительная, гадкая…
«Которая из двух?» — хотел уточнить старик, но вместо этого вновь поглядел на потолок. С мадам Кали хватило люстры. Любовь Васильевна — дама конкретная, без воображения. Тут же случай иной. Но вполне решаемый.
Тирмен Кондратьев подкрутил кончики усов, улыбнулся и запел: