Мелкие, еле заметные трещинки.
Будильник показывал половину десятого.
Мама ушла на работу, оставив записку: мол, если что не так, звони, я отпрошусь. Записку он прочел десять раз подряд, наслаждаясь самим процессом чтения. С каждым разом отодвигал листок бумаги все дальше от лица, вытягивая руку до ломоты в плече. И начинал читать по новой: если что, звони…
Буквы были крупные. Ах, мамина заботливая предусмотрительность!
Больше часа он бродил по квартире, разглядывая жилье. Кольца на шторах. Фурнитуру польской «стенки».
Фурнитуру польской «стенки». Замазанные цементом щели между плитками в ванной. Двор, открывшийся глазу в окне кухни. Мусорные баки во дворе. На баках вертелись кошки. Отчетливые, превосходные, замечательные кошки: усы, лапки, хвосты. Боль в голове утихла без анальгина. Есть не хотелось. Хорошо бы выпить чаю…
Данька заварил «Черную Грацию». В чае, если верить рекламке, отпечатанной меленьким шрифтиком, была масса почек, придающих напитку чудесный вкус и утонченный аромат. Впрочем, сейчас он с удовольствием выпил бы и «дровяную сечку», как мама называла скверные, дешевые чаи. Да, мама… Он позвонил ей на работу. Узнал, что Наталья Ильинична на совещании. Попросил передать, что звонил сын и у сына все в порядке. Да, в порядке. В полном. В наиполнейшем. Все просто замечательно. Спасибо, я тоже рад.
Оделся и побежал в тир.
Любуясь по дороге городом, словно попал сюда впервые.
— Здравствуйте, дядя Петя!
Тирщик кивнул. И потом долго, не перебивая, слушал рассказ о военкомате.
Они сидели в знакомой каморке наверху. Посетителей не было: слишком рано. Взрослые на работе, молодняк учится. Парк пустой, на утренних киносеансах даже скидка не помогает: в зале три калеки.
Петр Леонидович подумал и запер тир изнутри.
— Значит, не будем спорить, — подвел он итог Данькиной истории. — Пошли, белобилетчик.
— Куда, дядя Петя? На «минус первый»?
— Сначала на «минус первый»…
В боевом тире дядя Петя задерживаться не стал. Поманив парня рукой, он прошел мимо огневого рубежа к мишеням и пулеулавливателям с антирикошетным покрытием. Туда, где блестел рельсовый путь для движущихся целей. Разумеется, гораздо меньший, чем на открытых стрельбищах. Данька знал, что там, согласно правилам, горизонтальная часть рельсов двадцать семь метров в длину, а наклонные правая и левая части — по пятнадцать метров. Здесь наклонные части были совсем коротенькие, хотя и оборудованные в высших точках стопорно-пусковыми устройствами: удерживать тележку на месте до команды. Левый коридорчик заканчивался металлической дверью. При Даньке дверь еще ни разу не открывалась. Он был уверен, что там хранится разный хлам.
Сейчас уверенность поколебалась.
Дядя Петя достал ключ с витиеватой бородкой, отпер висячий замок.
— Не боишься?
Вспомнилось, как они впервые спускались на «минус первый». Данька тогда трясся от страха, ожидая, что тирщик убьет его, расчленит и спустит в канализацию. Или оставит лежать для устрашения будущих любопытных мальчиков. Три года прошло. Куча времени. Мальчик вырос, стал большим. Мальчик хочет в армию, а армия мальчика не хочет.
— Нет.
Страха не было. Был интерес и азарт: что там? Артур, хитрец, о тайном ходе не рассказывал…
— Артуру сюда дороги нет, — словно читая мысли, буркнул дядя Петя. — Запомни раз и навсегда. С Артуром про «минус второй» лучше помалкивай. Незачем дразнить голодную собаку куском мяса. Укусить может. Он и так сюда рвался, всю плешь мне проел…
«Оттого, наверное, Артур и из тира ушел, в механики, — сообразил Данька. — Обиделся… »
Вниз вела узкая винтовая лестница. Наверное, есть и другой спуск, более комфортабельный. Хотя… Что-то подсказывало: другой спуск, может, и есть, но комфорта не жди. На «минус втором» скоростные лифты с зеркалами не положены.
Ламп не горело.
Ни одной.
— Клиенты пользуются. — Петр Леонидович подсвечивал фонариком, который предусмотрительно захватил с собой.
— Вот и не жгу лишних свечей…
Что за клиенты пользуются загадочным «минус вторым» и почему лишние свечи в этом колодце мешают клиентам, Данька не понял. А спросить постеснялся. Спустившись примерно этажа на два, они попали в крохотный предбанничек: стены в деревопанелях с утеплителем, потолок зашит пластиком, в щелях — звуконепроницаемый «Макрофлекс». Сбоку — красная лампочка, как в древней фотолаборатории.
— Что бы ты ни увидел, не бойся. Нам ничего не грозит.
— А я и не боюсь, — сказал Данька.
Даже обидно, думал он, пока старик отпирал дверцу «минус второго». Что ж он меня стращает, а? Проверяет? Шутит? На понт берет?! Петли дверцы оказались хорошо смазаны: не скрипнули, открывая дорогу гостям. Нет, хозяевам. Кто хозяева тира, если не мы, тирмены?
Доверие Петра Леонидовича грело душу.
Перед ними открылся длинный и довольно-таки грязный бункер. Если бы не простор, больше всего бункер напоминал подвал под Данькиным домом. Изгибы черных труб, сгоны, перемычки, грязный, закопченный бетон стен, тусклые лампочки в защитных ящичках. Пуле такие ящички, как говорится, до лампочки. Ржавчина, пятна сырости, где-то капает вода. Только крыс не хватало.