«Морж и Плотник», — пришло в голову сравнение из «Алисы в Стране Чудес».
Книгу его заставила прочесть Лерка.
— Па-аберегись! С дороги, молодежь! — зычно басил Морж на манер пароходного гудка, вплотную подбираясь к инфразвуковому барьеру. И продолжил, сбавив громкость, вполоборота к товарищу: — Фигня, Лексеич, твой «МСП». Пукалка двухзарядная. Одна радость, что бесшумный. Так поди еще попади с него!
Плотник-Лексеич ответить не успел, потому что в разговор, неожиданно для самого себя, встрял Данька. Из «МСП» — двуствольного диверсионного пистолета под специальные бесшумные патроны — он успел пострелять в тире, на «минус первом». И знал, что, несмотря на малые габариты и короткие стволы, «пукалка» — оружие серьезное.
На двадцать пять метров бьет лучше «Макарова». При калибре 7,62 и пороховом заряде в гильзе, как у «Калаша»…
— Нормальное оружие. Для диверсантов. Легкий бронежилет с близкого расстояния шьет. И кучность — вполне.
Морж опешил от неожиданности. Сопляк-призывник вкручивает ему, матерому прапорщику, про достоинства секретного пистолета для диверсантов?!
— А ты откуда знаешь?
Рядом, словно из-под пола, возник потный коротышка-майор в расстегнутом кителе. Звезды на его погонах Данька разглядел ясно: майор подошел вплотную. От него явственно несло перегаром.
— Знаю, — пожал плечами Данька, уже жалея, что влез в спор.
— Знаешь?
Майор оглядел призывника в старомодных женских очках с ног до головы.
— Ну и захлопни пасть, — заключил он. Отвернулся и заорал на толпящихся в коридоре ребят: — Чего глотки дерем, шелупонь?! А ну, ти-ха-а-а! Построились! Тут вам не бордель. На медкомиссию за мной — шаго-о-ом марш!
«Молодежь» испуганно прижалась к стенам, пропуская майора, и тот, проследовав к заветной двери, распахнул ее.
— Заходи, не задерживайся! Раздеваемся, получаем карточки и строимся! — покрикивал он, пока призывники по одному ныряли внутрь. — Не толпиться! Не толпиться, я сказал! Бараны, едрить твою…
Комната, куда их запустили, оказалась большой, но народу в нее набилось немерено. Раздеваться в толчее было неудобно во всех смыслах. У стен стояли ряды узких железных шкафчиков. Данька не стал к ним соваться, затолкав вещи в предусмотрительно взятый пакет.
— Па-ачему в трусах? Сымай! Тут врачи, стесняться некого.
Щуплый очкарик зарделся и начал стаскивать трусы: «семейные», синие в зеленый горошек.
В первом кабинете за столом сидела молоденькая блондинка в белом врачебном халате. На столе высились штабеля медицинских карточек. Образовалась очередь.
— Девушка, осмотрите меня! Лично, а? Наедине?
— Вас тут, озабоченных, хоть в психушку вагонами грузи. Юмор подбери, цыпленок…
— Р-р-разговорчики! Я щас кому-то поострю!
— … Архангельский. Даниил Романович.
— … Архангельский… Вот ваша карточка.
Медкомиссия слилась для Даньки в сплошную череду кабинетов, белых халатов, лиц, расплывающихся перед глазами, затылков, голых спин и задов. «Боткина не болели?.. » «Наклонитесь и раздвиньте ягодицы… » «Энурезом не страдаете?.. » «Откройте рот… Шире!.. » «Ангины в детстве были? Гланды удаляли?.. » «Становитесь на весы… » «Жалобы есть?.. » «Дышите… не дышите… » Ему измерили рост, вес и кровяное давление. Проверили зубы. «Как у коня на ярмарке», — Данька ни разу не был на ярмарке, где коням смотрят в зубы, но сравнение показалось уместным. Фонендоскопом выслушали легкие, заглянули в задницу, изучили гениталии, велели оставить мокрый отпечаток босой ноги на газете, расстеленной по полу, стучали по коленке молоточком, занося результаты в карточку.
А потом ему сказали:
— Можете одеться. Я вижу, вещи у вас с собой. Карточку оставите здесь. Ну-с, молодой человек, давно вы носите очки?
И Данька понял, что наконец попал к окулисту.
— Недавно. С сегодняшнего утра.
— Ну-ну… — хмыкнул окулист.
Конечно, не поверил. Небось если б соврал, что три года носит, — даже не усомнился бы! Нет, врать сейчас никак нельзя.
Хочешь помощи — говори правду.
— На сколько диоптрий у вас очки?
— На сколько чего?
— Диоптрий. Минус? Плюс? Впрочем, можете не отвечать: разумеется, минус. Так сколько?
У мамы вроде бы «минус пять»…
— Минус пять.
— Ясненько… Ну, минус пять — это в пределах нормы для призыва. В какой род войск вы собрались с такой близорукостью? Или надеетесь на «белый билет»?
— Ничего я не надеюсь! — буркнул Данька, застегивая штаны. — Я в армию хочу. В стрелковые части. Снайпером!
— Снайпером?!!
В углу кабинета хихикнула медсестричка.
— А что? Я стреляю хорошо. Это сегодня у меня с глазами… А раньше все нормально было. Вы посмотрите, пожалуйста, что сделать можно.
— Экий вы забавный… Даниил Романович, — врач сверился с карточкой. — Не сомневайтесь, посмотрю. Для того я здесь и нахожусь.
«Он мне не верит, — по тону врача окончательно убедился Данька. — Думает, я «закосить» хочу. Только не от армии, а, наоборот, в армию. Чтоб взяли. Наверно, психом меня считает. Маньяком воинской службы. А, ладно, пусть думает, что хочет. Лишь бы помог!»
Доктор, несмотря на его очевидное недоверие к пациенту, Даньке нравился. Была в нем надежность, уверенность. Спокойный, ненавязчивый профессионализм. Он тебе не верит — а ты ему, наоборот, веришь целиком и полностью.