Стырят — придется замки менять.
Стырят — придется замки менять.
Выходя, Данька еще раз посмотрел в зеркало. Отражение послушно явилось из зазеркальных глубин: нечеткое, но узнаваемое. В маминых очках он выглядел странно. Не то заученный зубрила, не то хиппи недоделанный. Хорошо хоть на «голубого» не похож.
По ступенькам он сбежал, привыкая к плавающей картине мира и рефлекторно делая поправки «на толщину ореола» — как брал упреждение при стрельбе по «бегущему оленю». Ничего не болело, голова не кружилась, с координацией вроде тоже все в порядке. Самочувствие замечательное. Надо надеяться на лучшее. Нынешняя медицина — ого-го! Чудеса творит.
Особенно если деньги есть.
Вот так, пытаясь внушить себе веру во всемогущество современной медицины, Данька поднялся по вытертым ступеням, ведущим в здание районного военкомата.
— Здравствуйте. Куда на медкомиссию?
— Второй этаж, — махнул рукой усталый дежурный в форме, скучая за столиком у входа. — Там указатели развешаны. Увидишь…
За сегодняшнее утро дежурный отвечал на этот вопрос в сотый раз.
6.
— Дядя Петя-я-я! Привет!
He-Король Артур вынырнул из темноты разверстого чрева карусели, махнул измазанной в масле рукой. И вновь погрузился во тьму, не дождавшись ответного: «И тебе!.. » Не иначе, работы много. Весна, открытие сезона не за горами.
— Твой клуб общения, Джи Эф?
Язвительный голос, так похожий на голос самого Петра Леонидовича, заставил старика поморщиться. Вот уже и Артур не угодил!
— Он хороший парень, Пэн. «Афганец». Сейчас механиком на аттракционах работает…
Петр Леонидович понял, что оправдывается, и, чувствуя непривычную робость, покосился на собеседника. Пэн в богатом пальто до пят, элегантной кепке и крокодиловых, не по сезону, туфлях едва ли способен оценить положительные перемены, случившиеся в последнее время с бывшим сержантом. Артур остепенился, умерил пыл, сократил репертуар ругательств на фарси и стал поговаривать о женитьбе.
По тиру тосковал, но в гости заходил редко.
Все эти обстоятельства, столь важные для Петра Леонидовича, никак не могли заинтересовать вальяжного господина Пэна. Со стороны они смотрелись нелепо: худой старик в допотопной куртке-«москвичке» и шапке-«пирожке» — и витринный манекен неопределенных лет. Но что-то общее все-таки имелось. Рост гренадерский, плечи вразлет. Да и лица не слишком отличались. Разнились они в первую очередь возрастом и еще тем, что старик, несмотря на годы, сохранил стать и выправку. А вот господину Пэну очень не помешали бы занятия на новомодных тренажерах.
Усы имелись у обоих. Правда, по сравнению с маршальскими красотами старика то, что росло под мясистым носом его спутника, выглядело жалко. Не усы — трехдневная щетина.
Робкое солнце осмелилось выглянуть из-за туч. Двое прохожих, похожих-непохожих, молча смотрели на облупившихся за долгую зиму оленей, слонов и зебр. Карусель знавала лучшие времена. Петру Леонидовичу стало стыдно за непрезентабельный вид аттракциона. Он привычно попытался взглянуть на парк, а заодно и на себя самого глазами гостя.
Да уж…
Легкий треск. Вальяжный господин Пэн, переминаясь с ноги на ногу, угодил «крокодилом» прямиком в замерзшую лужу.
— Merde!
Именно «merde». He привычное, родное «твою мать». Даже не столь популярное ныне «fuck».
— Судя по твоим туфлям, денег просить не станешь, — хмыкнул старик, внезапно приходя в хорошее настроение.
— Или подкинуть сотню долларов? На бедность, а?
Ударение в названии всеобщего эквивалента зажиточности Петр Леонидович сместил на первую букву алфавита.
Господин Пэн поморщился, зачем-то поглядел на льдинки, приставшие к каблуку.
— А может, просто хотелось повидать тебя, Джи Эф? Такое не исключаешь? В гости не дозовешься, вот решил сам.
— Ага.
Старик огладил усы: не спеша, с уважением к предмету.
Собеседник в ответ нерешительно тронул безобразие у себя под носом.
Отдернул руку.
Двое, худой и вальяжный, двинулись к пустой бетонной чаше фонтана. Старик, щурясь, смотрел на голубые островки неба, его спутник — исключительно под ноги.
— Ты не спросишь, как дела дома, Джи Эф?
— Из дому я получаю письма, Пэн. А когда ты писал мне в последний раз?
Тихие, резкие слова походили на перестрелку. Привычную, не очень интересную для обоих. Пиф-паф, пиф-паф. Ой-ой-ой. Обойдя фонтан, они остановились напротив входа в тир. Господин Пэн глянул в сторону открытой двери, хмыкнул.
— Не запер? А если твои «монтекристы» вынесут?
Странное дело, его усмешка ничем не отличалась от усмешки старика.
— У меня «тулки», — не слишком задумываясь, ответил Петр Леонидович. — Еще «ИЖ», из бывшего города Устинова. Ижик-пыжик, где ты был… Не вынесут, я попросил ребят присмотреть.
Словно в подтверждение его слов, в дверях вырос шкаф шкафыч собственной персоной: амбал Вовик, звезда родного райцентра. Кивнул старику, поглядел на гостя — грустно, но не без сочувствия.
Исчез.
— Дожил, Джи Эф! Скоро провода начнешь на цветметалл сдавать.
— Это мысль, — невозмутимо согласился старик. — Обдумаю на досуге. Опытом поделишься?
Пиф-паф, пиф-паф. Ой-ой-ой.
— Зайдем в кафе?
— Ну, если ты настаиваешь…
Как и в день «свиданки» с ушастой госпожой Калинецкой, кафе оказалось совершенно пустым. Даже без просроченной новогодней елки. Старика здесь знали. Приборы вкупе с хрустящей книжкой меню появились на столе, словно по взмаху волшебной палочки. Вместе с двумя бокалами шампанского: «от заведения».