Танцующая с Ауте

Из общего фона гармонии на минуту сверкает радостная, приветственная музыкальная фраза. Я охаю, впиваюсь когтями в руку.

Что случилось?

Иннеллин.

Вот она, самая глубокая, самая потаенная причина, по которой я не желала открываться для Эль в течение последних пяти лет. Иннеллин. Где?то там, в глубине ее непостижимого разума, он был жив.

Его память, его личность, отпечаток его души. Может ли быть пытка страшнее? Видеть, но не иметь.

Глупая, смотри.

Он здесь, он со мной, стоит так близко, что можно ощутить знакомый запах. Зеленоватые волосы падают на лицо, в черных?черных глазах шкодливая усмешка, в руках гитара. Живой. Настоящий. Не просто слепок горько?сладких воспоминаний, не оживающая в теле музыка, сопровождающая каждый танец болезненным сожалением.

Я не потеряла его. Это так просто. Он все еще здесь, все время со мной, но он — часть большего. Всякий раз, слыша ее шепот, я буду слышать и его голос, вплетенный в общий поток. Не просто видеть, но иметь. Видеть и иметь большее.

Таков путь эль?ин.

Покажи им.

Я открываю глаза и оглядываюсь. Источник исчез, растаял, растворился в моем теле, и лишь мягкая пульсация имплантанта напоминает о невероятных возможностях, предоставленных мне этим сплавом древней магии. Этакий довесок к рангу Хранительницы, дубинка, подкрепляющая некоторые не самые популярные приказы. Не могу удержаться от усмешки. Кажется, я теперь до конца жизни обречена использовать человеческие термины, говоря о политике.

На лицах, обращенных ко мне, либо облегчение, либо тщательно контролируемое ничто. Даратея, Ашен и Раниэль?Атеро лежат вместе сплетенным клубком черно?золотых крыльев, совершенно не воспринимая происходящее. Бедные мои, как же вам досталось. Зимний, бережно прижимая к себе дочь, что?то тихо, спокойно и страшно объясняет бледным воинам из Атакующих, вытянувшимся перед ним. Ох, чувствую, нагорит кое?кому за недавнюю инициативу со мной и Арреком. Аррек!

Конечно, об арре можно было не беспокоиться. Стоит на террасе, помятый, но не побежденный, и в глазах, устремленных на меня, какая?то непонятная, надрывная тоска.

Но с этим можно будет разобраться позже.

Да. Сейчас мы им покажем.

Мы танцевали. Я танцевала. Танец Ауте, танец изменения, танец радости. Я танцевала, и наслоения последних трех столетий слетали с меня опавшими вишневыми лепестками, вся эта злость, мстительность, дурацкий кодекс дуэлей. Я танцевала, и, подобно свеженачищенным доспехам, новые оковы выстраивались вокруг моего сознания, оковы чести и разума. Оковы, которые позволят какое?то время жить среди людей, по крайней мере до тех пор, пока мы не сможем их изменить. Я танцевала, и боль, горечь, глухое отчаяние последних пяти лет уходили, растворялись, оставляли меня.

Я танцевала, и Эль танцевала вместе со мной. И все эль?ин, где бы они ни были, изменялись вместе с нами.

* * *

— Да как они посмели!

От ударной звуковой волны стены чуть дрогнули, но, приученные к подобным вспышкам, тут же встают на место. За исключением, правда, того места, напротив которого сидит мама. Умные стены. Находиться рядом с разъяренной Даратеей — не самое полезное для здоровья занятие.

Пытаюсь вставить осторожное слово примирения.

— Мам, это же совсем другая цивилизация. Они, может, и не поняли, насколько недипломатично это послание.

— Не поняли? Недипломатично??? Ты бредишь! Даже люди не смогли бы напихать столько оскорблений в один маленький листочек бумаги случайно!

Святая правда. Но мне от этого не легче.

Как, во имя всех богов и всех демонов Ойкумены, я умудрилась оказаться в положении няньки для двух столь далеких друг от друга народов? Ну с эль?ин еще можно понять, как?никак Хранительница, официальная власть, беспрекословное повиновение и все такое. Но люди! Люди ведь понятия не имеют, что я должна за ними присматривать и направлять в нужную сторону. Здесь любое вмешательство должно быть незаметным, любые изменения должны казаться естественными и закономерными. Ха!

За три месяца такой работенки ловлю себя на том, что мечтаю провалиться куда?нибудь за пределы Ойкумены, и чтоб побольше монстров, свихнувшихся Вероятностей и ухмыляющихся дарай?князей.

Мечты, мечты…

— …эти обезьяноподобные, самодовольные, недалекие… — Мама вскакивает с места и начинает метаться но и без того достаточно тесному помещению, брезгливо, двумя пальчиками держа злополучное послание.

Мечты, мечты…

— …эти обезьяноподобные, самодовольные, недалекие… — Мама вскакивает с места и начинает метаться но и без того достаточно тесному помещению, брезгливо, двумя пальчиками держа злополучное послание. Стены шарахаются в стороны. Мы все мужественно остаемся на своих местах.

Храбрые мы.

Зимний, сидящий за моим правым плечом, поворачивается, и его крыло чуть касается моего.

— В какой?то степени Даратея?тор права. Вы действительно излишне попустительски относитесь к этим смертным, Хранительница.

Сжимаю зубы, чтобы не завопить в голос.

После достопамятных событий Зимний, надежно защищенный своим статусом отца Лейруору, взял на себя роль официальной оппозиции. Если кому?то где?то что?то не нравилось в моих действиях, глава клана Витар считал своим наипервейшим долгом довести сие до моего сведения. Причем тем нравоучительным, чуть покровительственным тоном, которым старый, как сама грязь, воитель и должен разговаривать с едва выползшей из пеленок девчонкой.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155