Она немедленно решила про себя, что он — художник, и очень бедный.
Не было никакого сомнения в том, что он живет в мансарде, где рисует
картины, ест черствые булки и мечтает об очаровательных вещах, что
выпекаются у мисс Мичем. Очень часто, когда мисс Марта сидела за чаем с
булочками, котлетами и вареньем, она подавляла невольный вздох и думала о
том, что было бы хорошо, если бы художник с изящными манерами разделял ее
трапезу вместо того, чтобы есть сухой хлеб в своей отвратительной
мансарде… Как уже указывалось выше, у мисс Марты было чрезвычайно
отзывчивое сердце…
С целью проверить свое предположение относительно рода его занятий, она
однажды принесла из своей комнаты картину, которую купила на аукционе, и
поставила ее у полок, за прилавком с хлебом.
Это была венецианская сценка. Роскошный мраморный паллацио (так было
написано на картине!) стоял на переднем плане земли, — вернее, воды. Кроме
дворца, можно было видеть гондолу (с дамой, проводящей пальцем след по
воде), облака, небо и обильное количество светотени.
Ни единый художник не мог не обратить внимания на такую картину.
Через два дня явился покупатель.
— Будете добры, две черствых булки.
— У вас прекрасная картина, мадам, — сказал он, в то время как она
заворачивала булки!
— Разве? — воскликнула мисс Марта, в восторге от собственной
хитрости: — я так люблю искусство и… нет, еще слишком рано было сказать
«художников!»
— и картины.— Она прибавила: — Значит, вы находите, что это —
хорошая картина?
— Дер балацо,— сказал покупатель,— нехорошо написан. Неверно сделана
перспектива. Будьте здоровы, мадам! Он взял булки, поклонился и торопливо
вышел. Да, он несомненно художник! Мисс Марта унесла картину обратно в свою
комнату. Как мягко и внимательно светились его глаза за очками! Какой у него
большой лоб! Быть способным с первого же взгляда судить о перспективе — и
питаться черствыми булками! Но художнику всегда приходится очень много
страдать, пока его признают…
Как было бы хорошо для искусства и для перспективы, если бы гений
подкрепился двумя тысячами долларов, пекарней и… отзывчивым сердцем! Но,
мисс Марта, все это мечты!
…Теперь, являясь в пекарню, он довольно часто болтал с ней через
прилавок. Казалось, он жаждет слышать бодрящие слова мисс Марты. Он
продолжал покупать черствые булки и никогда не спрашивал ни сладких печений,
ни пирога, ни ее очаровательных пышек. С некоторого времени он как будто
похудел и упал духом. У нее болело сердце от желания прибавить чего-нибудь
вкусненького к его скромной покупке, но не хватало мужества сделать это. Она
не смела оскорбить его.
Она много слышала о болезненном самолюбии
художников.
Мисс Марта начала надевать в лавку свой шелковый синий в крапинку лиф.
В задней комнате она варила какое-то таинственное месиво из семян айвы
и буры. Многие употребляют такую смесь для цвета лица.
Однажды покупатель вошел в пекарню, как обычно. Как обычно же, спросил
черствые булки и положил на прилавдк деньги. В то время как хозяйка
потянулась за булочками, послышался звук рожка, тотчас же раздался грохот и
мимо лекарни тяжело протащился пожарный обоз. Покупатель поспешил к двери
посмотреть, как и всякий другой сделал бы!
В порыве вдохновения мисс Марта решила воспользоваться представившимся
случаем.
За прилавком, на нижней полке, лежал фунт свежего масла, который
молочник ей принес минут десять назад. Хлебным ножом она сделала глубокий
надрез в каждой черствой булке, всунула туда изрядное количество масла и
снова плотно прижала булки,
Когда покупатель повернулся, она уже заворачивала булки в бумагу. Когда
же после необычно приятного короткого разговора покупатель ушел, она
улыбнулась самой себе, но в то же время почувствовала в сердце легкий
трепет. «Не был ли чересчур смел ее поступок? Не обидится ли художник?
Наверное, нет! Ведь не существует на свете язык с’естного! А масло не
является эмблемой назойливой смелости!
В этот день все ее мысли долго были прикованы к этой теме. Она на
разные лады представляла себе, как он откроет ее маленький обман. Он отложит
в сторону свои кисти и палитру. Рядом будет стоять мольберт с начатой
картиной, перспектива которой—выше всякой критики. Он готовится
позавтракать черствой булкой и водой, он вонзает в булку нож,—ах! Мисс
Марта густо покраснела. Когда он будет есть, подумает ли он о той руке, что
положила масло? Станет ли?..
В это мгновение неистово задребезжал колокольчик у входной двери.
Кто-то вошел с большим шумом. Мисс Марта поспешно вышла из задней комнаты в
булочную. Там было двое мужчин. Одного из них, молодого человека, с трубкой
в зубах, она никогда до сих пор не видела. Другой был—ее художник. Лицо его
было багрового цвета, шляпа с’ехала на бок, а волосы растрепались. При виде
мисс Марты он дико сжал кулаки и. грозно направил их в сторону хозяйки.
В сторону мисс Марты!
— Dummkopf! — оглушительно закричал он: — Tausendofer! Или что-то
другое, в этом роде. Ругался он по-немецки.
Молодой человек старался увести его.
— Я не уйду,—продолжал сердито кричать немец,— не уйду до тех пор,
пока не скажу ей… Он забарабанил кулаками по прилавку мисс Марты.
— Вы испортиль мне…— орал он: вы испортиль мое…— И синие глаза
его метнули молнии за очками.
Я хочу сказать вам.