Старик продолжал путь к лагерю Incarnation. Он часто вздыхал, и морщины
на его лице стали глубже. Слухи о том, что старые порядки будут изменены,
доходили до него и раньше. Близился конец «свободным пастбищам».
Близился конец «свободным пастбищам». Собирались
над его головой и другие тучи. Стада его, вместо того, чтобы увеличиваться,
уменьшались в числе. Цена на шерсть падала с каждой стрижкой. Даже Бродшоу,
лавочник во Фрио-Сити, у которого он покупал припасы для ранчо, приставал к
нему, требуя уплаты по счету за последние шесть месяцев, и грозил лишить его
кредита. Таким образом, несчастие, внезапно обрушившееся со стороны короля
Джемса, было для него последним ударом.
Когда старик на закате возвратился в свое ранчо, он застал Сэма
Голлоуэй лежащим на койке и перебирающим струны на гитаре.
— Здорово, дядя Бен,—весело крикнул трубадур.— Вы сегодня рано
вкатились. Я пробовал новую вариацию к испанскому фанданго. Я только что
нашел ее. Вот послушайте, как она звучит!
— Хорошо, чудесно,—говорил Эллисон, сидя на кухонной ступеньке и
потирая свои седые, как у скот-террьера, бакенбарды.—Я считаю, что вы
побили всех музыкантов на Востоке и Западе, повсюду, Сэм, где только
проложены дороги.
— Не знаю,—отвечал Сэм в раздумьи, — но я, конечно, достиг кой-чего
в вариациях. Я вижу, что могу не хуже других обработать любую вещь в пяти
бемолях… Но вы как будто утомлены, дядя Бен, или чувствуете ребя неважно
сегодня вечером?
— Я немного устал, Сэм, больше ничего. Если вы еще можете играть,
сыграйте мне мексиканскую вещь, начинающуюся словами: «Huile, huile,
palomita» Мне кажется, что эта песня всегда успокаивает и подбодряет меня
после далекой поездки или же когда что-нибудь меня тревожит.
— Почему же нет? Seguramente, senor! Я буду играть ее для вас, когда
только вы захотите. Да, пока я не забыл, дядя Бен, вам следует выговорить
Бродшоу за последние присланные нам окорока: они слишком пахнут!
Человек шестидесяти пяти лет, живущий на овечьем ранчо, тревожимый
сплетением всяких несчастий, не может постоянно и успешно притворяться.
Кроме того, глаза трубадура быстро видят признаки несчастья в окружающих,
потому что это нарушает его собственный покой. На следующий день Сэм снова
стал расспрашивать старика относительно его грустного вида и рассеянности.
Тогда Эллисон рассказал ему об угрозах и приказаниях короля Джемса и о
том, что бледная меланхолия и красное разорение наметили, повидимому, его
своей жертвой. Трубадур внимательно выслушал эту новость. Он уже много до
того слышал о короле Джемсе.
На третий из семи льготных дней, предоставленных ему самодержцем этой
местности, старик Эллисон ехал на телеге во Фрио-Сити для закупки
необходимых припасов для ранчо. Бродшоу был тверд, но не неумолим. Он
разделил счет Эллисона на две части и предоставил ему больший срок для
уплаты. Среди купленных предметов был свежий прекрасный окорок, взятый для
того, чтобы доставить удовольствие трубадуру.
В пяти милях от Фрио-Сити, по дороге домой, старик встретил короля
Джемса, ехавшего в город. У его величества всегда был свирепый и угрюмый
вид, но сегодня щелки его глаз казались открытыми шире обыкновенного.
— Добрый день,— сказал угрюмо король Джемс.— Мне нужно было видеть
вас. Вчера я слышал, как ковбой из Сэнди говорил, что вы происхождением из
графства Джэксон, Миссисипи. Мне нужно знать, правильно ли это.
— Я там родился и воспитывался до двадцати одного года, — ответил
старик Эллисон.
— Этот человек говорил еще, что вы как будто в родстве с Ривсами из
графства Джэксон. Правду он говорил?
— Тетка Каролина Ривс была моей сводной сестрой.
— Это была моя тетка, — сказал король Джемс: — я убежал из дому,
когда мне было шестнадцать лет.
Теперь потолкуем снова о некоторых вещах, про которые мы рассуждали
несколько дней тому назад.
Меня называют дурным человеком, и в этом люди только на половину правы.
На моем пастбище достаточно места для вашей горсточки овец и их
приплода на долгое время.
Тетка Каролина вырезывала из сладкого теста овечек и пекла их для меня.
Оставьте своих овец на месте и пользуйтесь пастбищем, сколько вам надо.
Как ваши финансы?
Старик с достоинством, сдержанно, но откровенно рассказал о своих
несчастьях.
— Она тайком клала лишний кусок в мою школьную корзинку, — я говорю о
тетке Каролине, — сказал король Джемс. — Я еду сегодня во Фрио-Сити и буду
завтра возвращаться мимо вашего ранчо. Я выну из банка 2.000 долларов и
привезу вам, а Бродшоу я скажу, чтобы он отпускал вам в кредит все, что вам
нужно. Вы, наверно, слышали дома поговорку, что Кинги и Ривсы жмутся друг к
другу теснее, чем каштаны к своей оболочке. Я все еще Кинг, когда встречаюсь
с Ривсом. Итак, ожидайте меня около заката и не беспокойтесь ни о чем.
Я не удивлюсь, если сухая погода погубит молодую траву.
Старик Эллисон радостно поехал в свое ранчо. Еще раз улыбки заполнили
все его морщины. Совершенно неожиданно, волшебным действием родства и того
добра, которое кроется где-то во всех сердцах, с него были сняты все заботы.
Вернувшись в ранчо, он узнал, что Сэма нет дома. Его гитара висела на
лосином ремне на ветви дикой вишни и стонала, когда ветерок с залива
пробегал по се бесхозяйным струнам.