Собака связала ногу Джима с ножкой стола и погрузилась в коматозную
дремоту.
Джим споткнулся, и веревка натянулась. Визг разбуженного животного
раздался на целый квартал.
— Если это твоя собака,— сказал Джим, когда они снова очутились на
улице,— то кто может помешать тебе перекинуть этот habeas corpus, который у
нее на шее, вокруг ветки, уйти и забыть собаку?
— Я никогда не посмею сделать это,— сказал собачник, устрашенный
смелым предложением. — Она спит в постели. Я сплю на кушетке. Стоит мне
только взглянуть на нее, как она с воем бежит к Марчелле. Когда-нибудь ночью
я поквитаюсь с этой тварью.
Я сплю на кушетке. Стоит мне
только взглянуть на нее, как она с воем бежит к Марчелле. Когда-нибудь ночью
я поквитаюсь с этой тварью. Я решил это сделать. Я подползу к ней с ножом и
прорежу дыру в ее сетке от москитов, чтобы они могли забраться к ней. Вот
увидишь, я сделаю это…
— Ты на себя не похож, Сэм Тельфайр! Ты совсем не тот, каким был
когда-то. Я ничего не знаю о городе и здешних квартирах, но собственными
глазами видел, как ты заставил отступить обоих Тиллетсонов в Прери Вью при
помощи медной втулки от бочки с патокой. Я видел также, как ты накинул
веревку и связал самого дикого быка в Литтл Поудер в 39 секунд.
— Не правда ли? — сказал собачник, и глаза его сверкнули временным
блеском:—но это было прежде, до того, как я попал в обучение.
— Разве миссис Тельфайр?..—начал Джим.
— Тише,— сказал собачник,— вот другое кафе. Они подошли к стойке.
Собака заснула у их ног,
— Виски! — сказал Джим.
— Два! — сказал собачник.
— Я думал о тебе,— произнес Джим,— когда покупал эту пустошь. Мне
хотелось, чтобы ты помог мне управляться там со скотом.
— Прошлый вторник,— сказал собачник,— она укусила меня в лодыжку,
потому что я попросил сливок к кофе. Обычно она получает сливки.
— Тебе бы теперь понравился Прери Вью,— сказал Джим.— Молодцы со
всей окружности, миль за пятьдесят, приезжают туда. Один угол моего пастбища
в шестнадцати милях от города. Сорок миль проволоки составляют одну его
сторону.
— Нужно пройти через кухню, чтобы попасть в спальню, — говорил
собачник,— затем через гостиную проходишь в ванную и возвращаешься через
столовую, чтобы опять попасть в спальню. Таким образом можно сделать круг и
уйти через кухню. А она храпит и лает во сне, и мне приходится курить на
улице, потому что у нее астма.
— Разве миссис Тельфайр..? — начал Джим.
— О, замолчи! — сказал собачник. — Что будем пить?
— Виски! — ответил Джим.
— Два! — крикнул собачник.
— Ну, мне пора на вокзал, — сказал Джим.
— Иди, шелудивый, черепахо-спинный, змеиноголовый, деревянноногий,
полуторатонный кусок мыльного сала!—закричал собачник, с новой нотой в
голосе и по-новому схватив рукой привязь. Собака заковыляла за ним, сердито
визжа на такое необычайное обращение своего стража. У начала Двадцать
Третьей улицы собачник завернул в кафе.
— Последний случай,— сказал он,— приказывай!
— Виски! — сказал Джим.
— Два! — добавил собачник.
— Не знаю,— сказал владелец ранчо,— где я найду человека, какой мне
нужен для устройства Литтл Поудер. Хотелось бы человека знакомого. Прерия и
лес на громадном протяжении, лучше которых ты никогда не видал, Сэм. Если бы
ты был…
— Если же коснуться водобоязни,— сказал собачник,— то могу сообщить
следующее: вчера ночью она схватила зубами кусок моей ноги, потому что я
согнал муху с руки Марчеллы.
«Надо бы прижечь», говорит Марчелла. Я и сам
так думал. Я телефонирую доктору, и когда он приходит, Марчелла говорит мне:
«Помоги мне держать бедняжку, пока доктор будет осматривать ее рот. Надеюсь,
что она не заразила ни одного своего зубочка, когда кусала тебя». Как ты это
находишь?
— Разве миссис Тельфайр..? — начал Джим.
— Брось, — перебил собачник. — Повторим.
— Виски! — приказал Джим.
— Два! — сказал собачник.
Они пошли на вокзал. Владелец ранчо подошел к билетной кассе. Вдруг
послышался звук трех или четырех пинков, воздух наполнился пронзительным
собачьим визгом, и огорченный, обиженный, неповоротливый, кривоногий собачий
пуддинг бешено побежал по улице один.
— Билет в Денвер! — сказал Джим.
— Два! — крикнул бывший собачник, опуская руку во внутренний карман.
О.Генри. Чемпион погоды
Если бы заговорить о Киова Резервейшен (земля, отведенная для индейцев
в С.Ш.А. — прим. пер.) со средним нью-йоркским жителем, он, вероятно, не
знал бы: имеете ли вы в виду новую политическую плутню в Альбани, или же
лейт — мотив из «Парсиваля»? Но там, в Киова Резервейшен, имеются сведения о
существовании Нью-Йорка.
Наша компания выехала на охоту в Резервейшен.
Бед Кингзбюри, наш проводник, философ и друг, как-то ночью, в лагере,
жарил на рашпере кусок мяса антилопы. Один из нас, молодой человек с
рыжеватыми волосами, в безукоризненном охотничьем костюме, подошел к огню,
чтобы закурить папиросу, и небрежно бросил Беду:
— Хорошая ночь!
— Да, — сказал Бед,— хорошая, насколько может быть хорошей всякая
ночь, не имеющая рекомендательного штемпеля Бродуэя.