Тогда почитали человека, который живет вечно. Но я хотел
рассказать вам об императоре Нероне. Я вошел в Рим по Аппиевой дороге ночью
июля 16 года 64. Я только что прибыл в Италию через Сибирь и Афганистан;
одна нога у меня была отморожена, а на другой был пузырь от ожога песками
пустыни. Я чувствовал себя довольно скверно, неся обязанности патруля от
Северного полюса до крайней точки Патагонии, и в придачу неправильно
считаясь евреем. Так вот, я проходил мимо цирка. Дорога была темная, как
деготь. Вдруг слышу, кто-то кричит: «Это ты, Майкоб?»
Прислонившись к стене, спрятанный между старых ящиков из-под
мануфактуры, стоял император Нерон в тоге, обернутой вокруг ног, и курил
длинную черную сигару.
«—Хочешь сигару, Майкоб?* сказал он.
«—Это зелье не для меня,—говорю я.—Ни трубка, ни сигара! Какая
польза от курения, если нет и тени возможности убить себя этим?»
«— Правильно, Майкоб Адер, мой постоянный жид,— сказал император,—ты
всегда путешествуешь. Верно, что опасность, а также и запрещение придают
вкус нашим удовольствиям». «— Почему же,—говорю я,—вы курите ночью в
темных местах, и вас не сопровождает хотя бы центурион в гражданском
платье?»
«— Слышал ты когда-нибудь, Майкоб,— говорит император,— о
предопределении?»
«— Я больше знаю о нашем хождении,— ответил я,— это вам хорошо
известно». — Это говорит мой друг Нерон,— учение новой секты людей,
которых зовут христиане; они ответственны за то, что я курю по ночам в
потемках в разных дырах и углах». «Тогда я сажусь, снимаю пару сапог и тру
отмороженную ногу, а император рассказывает мне. Повидимому, с тех пор, как
я раньше проходил по этой дороге, император потребовал развода у
императрицы, а миссис Поппея, знаменитая лэди, была приглашена, без
рекомендаций, во дворец.
В один день,— говорит император,— она вешает чистые занавесы во
дворце и записывается в противотабачный кружок. И когда я чувствую
потребность покурить, я должен прокрадываться в потемках к кучам этого
хлама».
«И так мы продолжали сидеть, император и я, и я рассказывал ему о моих
странствиях. И когда утверждают, что император был поджигателем, то лгут. В
эту ночь начался пожар, который уничтожил Рим. По моему мнению, он начался
от окурка сигары, который император бросил между ящиками. Ложь также и то,
что он в это время играл на скрипке. Он шесть дней делал все возможное для
того, чтобы остановить пожар, сэр».
Теперь я обнаружил новый запах у мистера Майкоба Адера. Я обонял не
мирру, не бальзам или иссоп.
Нет,— эманация была запахом скверного виски и
— что было еще хуже! — душком комедии того сорта, какую мелкие юмористы
публикуют, одевая серьезную и почтенную сущность легенды и истории в
вульгарную мещанскую ветошь, сходящую за некоторый род остроумия.
Я мог переносить Майкоба Адера, как самозванца, выдающего себя за
тысячадевятисотлетнего старика и играющего свою роль с приличием
респектабельного умопомешательства. Но в роли шутника, понижающего ценность
своей замечательной истории легкомыслием водевилиста, его значение
уменьшалось.
Вдруг, как бы угадав мои мысли, он переменил тон.
— Простите, меня, сэр,—захныкал он:— у меня иногда путается в
голове; я очень стар и не могу все запомнить…
Я понимал, что он прав, и что мне не следует пытаться примирить его с
римской историей; поэтому я начал расспрашивать его о других древних
личностях, с которыми он был близок в своих странствованиях.
Над моей конторкой висела гравюра, изображавшая рафаэлевских херувимов.
Еще можно было различить их формы, хотя пыль причудливыми пятнами изменяла
их контуры.
— Вы называете их херувимами,— прокудахтал старик,— вы представляете
их себе с крыльями, в виде детей. А есть еще другой херувимчик, на ногах, с
луком и стрелами, которого вы зовете «Купидон». Я знаю, где их нашли. Их
пра-пра-прадед был козел. Как редактор, сэр, вы, вероятно, знаете, где стоял
Соломонов храм.
Мне казалось, что в… в Персии. Впрочем, я не знал наверно.
— Ни в истории, ни в библии не сказано, где он стоял. Первые
изображения херувимов и купидонов были высечены на его стенах и колоннах.
Два самых больших, сэр, находились в самой священной части храма,
поддерживая балдахин над ковчегом, Но вместо крыльев, у них были рога, а
лица были козлиные. Внутри и вокруг храма насчитывалось десять тысяч козлов.
Ваши херувимы были козлами во времена Соломона, но живописцы ошибочно
переделывали рога в крылья. «Я также очень хорошо знал Тамерлана, хромого
Тимура. Это был небольшой человечек, не крупнее вас, с волосами цвета
янтарного чубука у трубки. Он похоронен в Самарканде. Я был на похоронах,
сэр. О, в гробу это был прекрасно сложенный человек, длиною в шесть футов, с
черными баками. «Я помню также, как в Африке бросали репами в императора
Веспасиана.
Я исходил весь свет, сэр, без малейшего намека на отдых. Так мне было
приказано! Я видел разрушение Иерусалима и гибель Помпеи при извержении. Я
был на коронации Карла Великого и на линчевании Жанны д’Арк… И куда бы я
ни пошел, везде начинались бури и революции, эпидемии и пожары. Так было
приказано. Вы слышали о Вечном Жиде? Все верно, за исключением того, что я
еврей. Но история лжет, как я уже говорил вам.