— Убирайся к чорту!—замечает Ливерпуль.
Удачным ударом левой руки я попал по его правому глазу.
Ливерпуль в прежнее время был борцом, но беспутная жизнь и дурная
компания обессилили его. Через десять минут он лежал у меня на песке,
выкинув белый флаг,
— Вставай,—сказал я, толкая его под ребра,— и иди со мной.
Ливерпуль встал и по привычке последовал за мной, утирая кровь с лица и
носа. Я отвел его к дому преподобного Пендергаста и вызвал старика.
— Посмотрите на это, сэр,— сказал я.— Посмотрите на эту вещь,
которая раньше была гордым британцем. Вы дали нам два доллара и велели
отпраздновать этот день. Звездами украшенное знамя еще развевается! Ура
звездам ура орлам!
— Боже мой!— говорит Пендергаст, подымая руки.— Драться в этот
величайший день, день рождества, когда мир…
— Рождество, чорт возьми!—говорю я:— а я думал, что это четвертое
июля.
— Веселого рождества! — крикнул бело-синий какаду.
— Возьмите его за шесть долларов,— сказал «Прыгун Биб» — у него
перемешались числа и цвета.
О.Генри. Методы Шенрока Джольнса
Я счастлив, что могу считать Шенрока Джольнса, великого нью-йоркского
детектива, одним из моих друзей. Джольнса, по всей справедливости, можно
назвать мозгом городского детективного дела. Он — большой специалист по
машинописи, его обязанности заключаются в том, чтобы в дни расследования
«тайны убийства» сидеть в главной полицейской квартире, за настольным
телефоном, и принимать донесения «фантазеров», докладывающих о преступлении.
Но в иные дни, более свободные, когда донесения приходят очень вяло, а
три или четыре газеты уже успели раструбить по всему миру и назвать
некоторых преступников, Джольнс предпринимает со мной прогулку по городу и,
к моему величайшему удовольствию, рассказывает о своих чудеснейших методах
наблюдения и дедукции. Как-то на-днях я ввалился в главную квартиру и нашел
великого детектива сосредоточенно глядящим на веревочку, которая была туго
перевязана на его мизинце.
— Доброе утро, Уотсуп! — сказал он, не поворачивая головы:— я очень
рад, что вы наконец осветили свою квартиру электричеством!
— Я очень прошу вас сказать мне, каким образом вы узнали про это? —
воскликнул я, пораженный. — Я уверен, что я до сих пор никому ровно даже не
намекнул об этом! Электричество было проведено неожиданно, и только сегодня
утром закончилась проводка.
— Да ничего легче быть не может! — весело ответил мне Джольнс. — Как
только вы вошли, я тотчас же почувствовал запах вашей сигары. Я понимаю толк
в дорогих сигарах и знаю еще, что лишь три человека в Нью-Йорке могут
позволить себе курить хорошие сигары и в то же время оплачивать нынешние
счета газового общества, Это — чепушная задача!
А вот я сейчас работаю над другой, моей собственной проблемой!
— А что за веревочка на вашем пальце? — спросил я.
— Да вот в ней-то и заключается моя проблема! — ответил Джольнс.—
Жена повязала эту веревочку сегодня утром для того, чтобы я не забыл послать
что-то домой. Присядьте, Уотсуп, и простите… Я только несколько минут.
Выдающийся детектив подошел к стенному телефону и простоял, с трубкой у
уха, минут десять.
— Принимали донесение?—спросил я после того, как он вернулся на свое
место.
— Возможно, — с улыбкой возразил Джольнс: — до известной степени это
тоже может быть названо донесением. Знаете, дружище, я буду с вами вполне
откровенен. Я, что называется, переборщил. Я увеличивал да увеличивал дозы,
и теперь дошло до того, что морфий совершенно перестал оказывать на меня
действие. Мне необходимо теперь что-то посильнее! Этот телефон сейчас
соединял меня с одной комнатой в отеле «Уольдорф», где автор читал свое
произведение. Ну-с, а теперь перейдем к разрешению проблемы этой веревочки.
После пяти минут самой сосредоточенной тишины, Джольнс посмотрел на
меня с улыбкой и покачал головой.
— Удивительный человек! — воскликнул я: — уже?!
— Это очень просто! — сказал он, подняв палец.— Вы видите этот
узелок? Это для того, чтобы я не забыл!
Значит, он—незабудка! Но незабудка есть цветок (Совершенно
непереводимая игра слов. В оригинале сказано «It is a forget-me-knot! A
forget-me-not is a flower. It was a sack of flour that I was to send home».
Прим. перев.) и, следовательно, речь идет о мешке муки, который я должен
послать домой.
— Замечательно! — не мог я удержать крик изумления.
— Не угодно ли вам пройтись со мной? — предложил Джольнс. — В
настоящее время можно говорить только об одном значительном случае, —
сказал он мне. — Некий Мак-Карти, старик ста четырех лет от роду, умер от
того, что объелся бананов. Все данные так убедительно указывали на мафию,
что полиция окружила на Второй Авеню Катценъяммер Гамбринус Клуб No 2, и
поимка убийцы — только вопрос нескольких часов. Детективные силы еще не
призваны на помощь.
Мы с Джольнсом вышли на улицу и направились к углу, где должны были
сесть в трамвай. На полпути мы встретили Рейнгельдера, нашего общего
знакомого, который занимал какое-то положение в Сити-Холл.
— Доброе утро! — сказал Джольнс, остановившись.— Я вижу, что вы
сегодня хорошо позавтракали.
Всегда следя за малейшими проявлениями замечательной дедуктивной работы
моего друга, я обратил внимание на то, что Джольнс бросил мгновенный взгляд
на большое желтое пятно на груди сорочки и на пятно поменьше на подбородке
Рейнгельдера. Несомненно было, что эти пятна оставлены яичным желтком.
— Опять вы пускаете в ход ваши детективные методы!—воскликнул
Рейнгельдер, улыбаясь во весь рот и покачиваясь от смеху.