16 мая 1942 г., официальные обвинения были предъявлены первым 7 обвиняемым: Зорге, Одзаки, Максу Клаузену, Вукеличу, Мияги, Сайондзи и Инукаи. Остальным обвинения были предъявлены позднее.
Далее, прохождение дела через судебные инстанции… апелляции… кассации…
Вот как описал эту процедуру Ю.В. Георгиев:
«В июне 1942 г. дела 18 обвиняемых по «делу Зорге» были направлены в Токийский окружной уголовный суд. Однако прежде чем начались судебные заседания, Зорге и остальные обвиняемые в течение полугода подвергались повторным допросам — теперь уже со стороны судей. Зорге допрашивал судья Кадзуо Накамура. Его допросы закончились 15 декабря 1942 г…»
Однако, при этом не надо забывать то обстоятельство, что допросы остальных обвиняемых продолжались.
«…Судебные заседания начались 31 мая 1943 г. Дело каждого обвиняемого рассматривалось отдельно тремя судьями. Соответственно, по каждому обвиняемому выносился отдельный приговор.
Приговоры основным обвиняемым были вынесены 29 сентября 1943 г…
…В декабре 1943 г. были вынесены приговоры Сигэо Мидзуно (13 лет), Фусако Кудзуми (8 лет), Томо Китабаяси (5 лет), в январе-феврале 1944 г. — Ёсинобу Косиро (15 лет), Угэнда Тагути (13 лет), Масадзанэ Ямана (12 лет), Сумио Фунакоси (10 лет), Тэйкити Каваи (10 лет), Кодзи Акияма (7 лет), Хатиро Кикути (2 года)…»
Очень интересно.
Приговор Рихарду Зорге был вынесен в сентябре 1943 года. Вроде бы затяжка, вызванная желанием Зорге «поменять».
Но вот еще троим людям, проходящим по его делу приговор был вынесен еще позднее — в декабре 1943 года. А еще восьмерым так вообще в январе-феврале 1944 года.
Другими словами, как минимум, до февраля 1944 года дело не могло считаться закрытым.
И, что примечательно, не из-за Рихарда Зорге.
Думаю, все это было вполне характерно для прохождения дела такой важности через положенные в Японии инстанции.
В СССР же все было по другому, значительно быстрее. Даже в послесталинском СССР. Что уже там говорить о сталинской эпохе…
Поэтому у советского человека и срабатывает автоматически удивленное: «Почему так долго?»
В США сегодня аппеляции на уже вынесенные смертные приговоры иногда рассматриваются годами. И никого это почему-то не удивляет.
Кроме того. В пользу обычности сроков прохождения данного дела говорит еще и такое соображение.
Как-то так получается, что, когда речь заходит об «обмене Зорге», привычно забывается, что 7 ноября 1944 года был казнен не только Рихард Зорге, но и Одзаки Ходзуми, член разведгруппы «Рамзай», проходящий с ним по одному делу.
Нет, в обычном, так сказать, изложении об этом все и всегда помнят, конечно. Но вот, как только доходит до «рассказа о японских попытках обмена Зорге», этот факт как-то забывается.
И не зря.
Потому что, каким образом можно объяснить этот факт с точки зрения версии, что казнь Рихарда Зорге откладывалась так долго из-за надежд японцев на обмен?
Одзаки-то с кем и на кого хотели менять?
Вот, если бы по этому делу сначала казнили Одзаки, а потом, спустя несколько месяцев (а то и лет), казнили Зорге, вот тогда версия о желании японцев обменять Зорге выглядела бы, действительно, солидной. Заслуживающей серьезного обсуждения, во всяком случае.
А в данном же случае, выглядит она притянутой за уши.
Не было, судя по всему, никаких предложений от японцев. Как не было никаких предложений с советской стороны.
Да и не могло их быть.
Давайте на время отвлечемся от версии, что Сталин не хотел его обменивать, чтобы ликвидировать свидетеля…
Мы еще в дальнейшем внимательно посмотрим донесения Рихарда Зорге кануна войны. И вы сами сможете оценить, насколько они могут быть предметом сталинской мести.
Сейчас давайте остановимся на более серьезных материях.
Вернемся снова к письму начальника ИНО НКВД Фитина на имя Димитрова.
Вывод из этого письма А.Г.Фесюн делает абсолютно верный.
«…В свете этого письма становится вполне ясно, что с советской стороны никто не мог и заикнуться о том, чтобы попробовать выручить Зорге…»
Только не в том смысле, конечно, что «заикнуться не могли» в силу незнания.
Само собой разумеется,что о Зорге знали в разведывательном управлении Генштаба РККА. Генерал Голиков, например.
Дело, конечно же, не в том, что никто в НКВД не знал имени Зорге. Дело как раз и заключается в том, — что именно узнал о Рихарде Зорге начальник ИНО НКВД.
Из письма Фитина видно, что сотрудники НКВД по своим каналам установили, что советский разведчик дает показания. И не просто в том общем смысле, что «признал, что работал на СССР», как это часто формулируется. А дает подробные, развернутые показания. С именами и фактами. Иначе, откуда Фитин узнал имена его связных — Будкевича и Зайцева? Зорге ему назвали предположительно (то ли Зорге, то ли Хорхе). А имена связных даны им почти точно. Только в фамилии Будкевича допущена опечатка, так это допускается и в современных изданиях — то он Будкевич, то он Буткевич.
Кроме того, вступление в 1919 году в коммунистическую партию Германии именно в Гамбурге… участие в 1925 году в конгрессе Коминтерна в Москве… Это ведь такие подробности, которые сама японская полиция не могла бы выяснить самостоятельно, при всем ее желании. Это мог японцам рассказать только сам Зорге. Причем рассказать добровольно, так как никто его в этом уличить, а значит, заставить говорить, не мог.