Тогда почему же подобные соображения отбрасываются сразу же, как только речь заходит о Рихарде Зорге?
Об отношениях с «влиятельнейшими руководителями».
«Протежирование» несколько преувеличено, по моему. Во взаимоотношениях Зорге с Пятницким, например, упускается из виду одно обстоятельство.
Сам Георгиев очень хорошо и убедительно показывает отношение Зорге к «бюрократическим порядкам» в ИККИ вообще, и в ОМС, в частности. Но, говоря, о его конфликтах с безымянными «бюрократическими руководителями», как-то упускается из виду, что непосредственным руководителем Рихарда Зорге был как раз Пятницкий. Начальник Отдела международных связей. Которого, вполне вероятно, не слишком радовали постоянные дрязги в отделе, связанные с именем Зорге. Оно ему надо было — постоянно разбираться с конфликтами среди его сотрудников?
Сопоставим это соображение с мнением самого Георгиева, что разборки аппаратчиков с Рихардом Зорге начались еще до начала гонений на Бухарина. То есть, не были связаны с политическими мотивами. Говоря об отношении к Зорге руководителей Коминтерна, г-н Георгиев очень к месту употребил выражение «в определенной степени». Рихард Зорге мог вполне искренне считать их своими друзьями. Считали ли таковыми себя они, вот в чем вопрос?
Много позже, Рихард Зорге на допросах в японской полиции будет всячески выгораживать Макса Клаузена, своего друга и соратника. Как сам он полагал. В то же самое время, в своих показаниях Макс Клаузен будет всячески поносить Рихарда Зорге…
Сюда надо добавить и другую сторону этой медали. Не только Зорге был отторгаем бюрократами. Но и сам он всё больше и больше проявлял недовольство работой в таких условиях.
При этом, нельзя не видеть и другой стороны характера Рихарда Зорге. Его целеустремлённости. И его умения добиваться поставленных перед собой целей.
Это утверждение вовсе не является дежурным панегириком. Эти качества вполне надежно подтверждаются всей его дальнейшей разведывательной деятельностью.
И возникли они, конечно, не в связи с его работой. Они были присущи ему изначально.
Так вот, именно они и должны были сработать сейчас, в этих условиях.
Они и сработали.
Что я имею в виду?
Зорге, судя по всему, к этому периоду (1929 год) был уже сыт по горло работой вблизи придирчивого и казённого начальства. С постоянными придирками к каждому шагу и вздоху, к каждому истраченному за границей центу или пфенингу.
Ему, конечно, для его полного удовлетворения, должна была бы подойти совсем другая работа. Где-то подальше от начальства. С отчётностью не канцелярской, а отражающей итог выполнения конкретного задания. Без дискуссий о правомерности каждого шага во исполнение этого задания.
Короче. Ему идеально подходило бы такое положение, при котором он получал бы интересные и важные задания, средства на их выполнения, помощников и кое-какие технические средства.
Всё.
Всё остальное — на его усмотрение. Конечный результат — вот то, что должно было интересовать его работодателя.
Он уже немного прикоснулся к таким возможностям и таким перспективам. Его работа в Отделе международных связей (который многие называют особо секретной разведкой Коминтерна) позволила ему, видимо, почувствовать вкус к такого рода работе.
Но в той форме, которая не совсем удовлетворяла его.
Поскольку, сколько бы не говорилось об этом отделе таинственных и многозначительных слов, ясно, что это был не совсем разведывательный орган в его чистом виде.
Я отступлю на полшага в сторону и скажу несколько слов об одном интереснейшем документе.
На русском языке были изданы в своё время так называемые «Тюремные записки» Рихарда Зорге. Это документы, написанные им осенью 1941 — весной 1942 годов в токийской тюрьме Сугамо.
Это, конечно, никакие не мемуары, как ядовито пробуют характеризовать их некоторые не очень далёкие люди из числа «разоблачителей» Рихарда Зорге.
Это, судя по всему, его письменные ответы на какие-то вопросники, составленные для него его японскими следователями. Во всяком случае, известно, что писались эти записки в присутствии следователей и ими же отбирались у него после каждого допроса.
Другими словами, это что-то вроде протоколов его допросов, но в форме вольного изложения.
Так вот. Возвращаясь к коллизиям, возникшим у Рихарда Зорге к 1929 году, в связи с его работой в Коминтерне.
В своих «Тюремных записках» Зорге рассказал интересную деталь, характеризующую его отношение к ОМСу как разведывательной организации.
Перессказывать не буду.
Давайте послушаем самого Рихарда Зорге.
Итак.
Из «Тюремных записок» Рихарда Зорге:
«…Вернувшись в Москву (из Англии — В.Ч.), я, разумеется, передал в разведотдел свое очередное сообщение. Кроме того, я откровенно проанализировал и доложил все, что оказалось не совсем удачным в моих поездках по сбору развединформации и в исследованиях в странах, которые посетил…
…Еще определеннее, чем прежде, я предложил также, чтобы лица, ведущие разведдеятельность в других странах, исходя из соображений секретности, были полностью отделены от структуры Коминтерна. После этого в моей работе обозначались некоторые перемены, хотя не ясно, в какой мере это явилось следствием сделанных мной предложений. Тем не менее отчетливо проявились существенные изменения как в организации моей следующей поездки, а это была поездка в Китай (здесь он скрывает, что поездка в Китай была по линии советской военной разведки — В.Ч.), так и в сфере предписанных мне обязанностей. В то же время претерпели полное изменение мои личные отношения с тесно контактировавшими прежде со мной лицами, а также с Коминтерном…»