Более того. У Гейдриха возникла мысль о возможности дезинформации. Дезинформации поставляют другие разведки. Значит, он тоже считал Зорге разведчиком? Почему?
Откуда появилась сама мысль о связях Зорге с иностранными разведками?
Из факта его «неправильных» знакомств можно было, от силы, вымучить подозрение в неблагонадёжности, нелояльности к режиму — и все.
Тем более, что и авторы доноса на Зорге вменяли ему в вину как раз и только это. Опираясь, опять же, на его политическое прошлое. Ни о каких связях с разведками в доносе не упоминалось.
В данном случае, кстати, многозначительным выглядит то обстоятельство, что Шелленберг не упомянул, о каком именно прошлом Зорге шла речь в доносе. И, что не менее важно, откуда у токийской организации НСДАП имелись сведения об этом самом прошлом?
Ведь можно же было об этом упомянуть. Не упомянул.
Далее. Обратим внимание на фразу Шелленберга.
«…Он должен будет сообщать нашей разведке время от времени информацию о Японии, Китае и Советском Союзе…»
Информация о Японии у Зорге есть — он там живёт. Информация о Китае у него может быть — он там жил и у него остались там связи.
Но как немцы могли ждать сведений Зорге о Советском Союзе, если из досье получается, что он с СССР никак не связан?
В общем, странно всё это.
Серьёзные люди по таким пустякам профессиональных выводов не делают. А Гейдрих с Шелленбергом были, несомненно, серьёзными людьми. Несмотря на некоторую опереточность мемуаров последнего.
По всему получается, что Шелленберг рассказал далеко не обо всём, что было в досье. Более того, попытался как-то запутать и без того путанное своё описание.
Я имею в виду его слова:
«…В период между 1923 и 1928 годами Зорге был связан с немецкими националистами и крайними правыми кругами, и в то же время он держал связь с нац. социалистами…»
С 1924 по 1929 год Зорге жил в СССР. Его выезды по линии ОМС ограничивались только Скандинавией (Англия была в 1929 году). В Германии он бывал, правда, но только проездом, в связи с теми же самыми командировками.
Можно, конечно, сослаться на забывчивость Шелленберга, но я бы не стал проявлять снисходительность к этой возможной человеческой слабости. Потому что бригадефюрер здесь совершенно отчётливо фантазирует.
Заметим, что мемуары Шелленберг писал в пятидесятые годы. О Зорге тогда на Западе было уже широко известно. В том числе, было известно и о том, что с 1924 по 1929 год он проживал в СССР. Шелленберг это тоже, конечно же, знал.
Однако написал то, что написал.
Во всей этой истории есть деталь, которая ещё больше запутывает ситуацию. Или распутывает её, это как посмотреть.
Почти сразу же после ареста Рихарда Зорге в Германии было найдено его досье, где на него содержалась совсем другая информация.
Из воспоминаний Я.Г. Бронина:
«…Был ли Рамзай известен полиции, было ли заведено на него дело? Да, было. В «Меморандуме», опубликованном военным министерством США в августе 1949 года (полное название этого документа: «Меморандум для печати. Прилагается доклад штаба Дальневосточного командования «Шпионская организация Зорге» — очерк по вопросу международного шпионажа на Дальнем Востоке». В целях сохранения государственной тайны из первоначального доклада изъяты некоторые небольшие разделы), говорится: «После ареста Зорге гестапо разыскало совершенно отрицательное досье на него, начиная с его первых дней в Германии, с указанием связей с Советским Союзом» ‹…›. Но в то время, летом 1933 года, это досье спокойно пребывало в пыли и мраке архивных подвалов. Его оттуда извлекли бы, если б возникли подозрения против Рамзая, но он своим умелым поведением и своими «идеологически выдержанными» высказываниями сумел укрепить доверие к себе со стороны нацистов как к человеку, политически вполне благонадежному…»
Сразу хочу возразить по поводу отсутствия чьих-то подозрений и их связью с получением информации, изложенной в досье.
Вопрос доверия может быть решающим только в случае, если имеются колебания — проверять ли человека в принципе или нет. И то, я думаю, понятно, что в девяноста процентов случаев будет решено: проверять. Ну, хотя бы, потому что для инициатора такой проверки это не означает никакого увеличения его собственной рабочей нагрузки. Разослал формальные бланки с уже проставленными в них адресами, и дальше только жди ответов с результатами проверки.
Это только в случае, если речь идёт о каких-то подозрениях.
На самом деле, подавляющее число таких проверок вызвано вовсе не подозрениями. Они вызваны чисто формальными причинами, чаще всего связанными с устройством на ответственную работу, где имеется доступ к секретной информации.
Вот это уже процедура, не знающая никаких исключений. В том числе, по принципу «верю — не верю».
При этом запрос на поиск дела в отношении конкретного лица поступает в организацию, где ищут документы по определённым правилам и инструкциям. Работники, которые ищут дело, не знают ни человека, ни чьих-то впечатлений о нём. Люди, которые извлекают «из архивной пыли» то или иное дело, никогда не знают, насколько подозрителен этот человек.