Эти слова не очень серёзно воспринимаются исследователями.
Объясняют они их почему-то стремлением Зорге набить себе цену в глазах японских следователей. Ну и, конечно же, стремлением скрыть то обстоятельство, что его из Коминтерна попросту изгнали.
Между тем, такое отношение, мне кажется слегка легковесным.
Прежде всего, объяснение о набивании цены в глазах японского следствия. В надежде, вроде бы, на обмен или депортацию в СССР.
Поскольку очевидно, что такое раздувание могло воздействовать только на одну сторону — на японцев.
Между тем, в сделке обычно участвуют, как минимум, две стороны.
Подогревая таким образом японскую сторону, Зорге должен был понимать, что необходимо как-то себя обезопасить и с «советской стороны».
Так вот, получается, что для другой стороны — СССР, его усилия к «обмену» свелись к тому, что он… начал давать подробнейшие показания японцам. Почти сразу же после ареста.
Это он, что же, таким образом надеялся добиться, того, чтобы интерес к обмену проявила и вторая сторона? Без которой обмен невозможен?
Впрочем, о возможностях такого обмена мы ещё будем говорить подробно.
А сейчас возвращаемся к докладу Рихарда Зорге.
Вызван он был неразумной всядностью, проявляемой руководителями Коминтерна к своей разведке. Они хотели заниматься одновременно добыванием информации самого разнообразного характера — партийного, политического, военного, экономического. В общем, считали они, чем больше, тем лучше.
Вот с таким отношением Рихард Зорге и становился всё более и более не согласен. По мере накопления собственного опыта, надо полагать.
Поэтому, я и думаю, что факт доведения Рихардом Зорге своего доклада до руководства Коминтерна оспаривать неправильно.
Потому что этот доклад вполне объясняет как сложившуюся к этому моменту в ОМСе обстановку, так и её понимание Рихардом Зорге.
Наконец, это вполне в его духе — проводить такого рода аналитические изыскания.
И бесцеремонно предъявлять их начальству, вне зависимости от того, нравится они оному или нет.
В конце концов, Зорге абсолютно прав здесь по сути выдвигаемых им предложений.
Действительно. Использование в «чистой» разведработе законспирированных агентов ОМСа неминуемо должно было приводить к расшифровке как самых этих агентов, так и их связей.
Дело в том, что, по самому характеру деятельности Коминтерна, его сотрудникам так или иначе, но неизбежно приходилось контактировать с представителями коммунистических партий стран, в которых эти сотрудники работали.
Между тем, как правило, все сколько-нибудь известные коммунистические функционеры за пределами СССР находились под плотным наблюдением местной полиции.
И вот, представьте себе, что такой коминтерновский «разведчик», после встречи с каким-нибудь лидером очередной компартии, встречается… Ну не знаю. С офицером местного генштаба, например. Или шифровальщиком. Которые вовсе не являются коммунистами и проходят по другому, так сказать направлению многостаночной деятельности разведки Коминтерна.
Результат естественный. Провал. Провал, обусловленный самой такой постановкой дела.
Так что, вопросы о реформировании характера разведслужбы Коминтерна, поставленные Зорге перед своим руководством, были вполне логичны и правомерны.
Другое дело, что само это руководство, понимая, конечно, правоту аргументов Рихарда Зорге, одновременно не желало ничего делать в этом направлении. Потому что, если для Зорге вопрос был совершенно ясен с точки зрения целесообразности, то для Куусинена, Пятницкого и компании имелся ещё один аргумент. Не существенный для Зорге. Но весьма и весьма значимый для руководства Коминтерна и ОМСа.
Этот аргумент состоял в снижении чисто аппаратного влияния Коминтерна и его разведслужбы в иерархии государственных органов СССР.
Ведь ясно же, что, при всей формальной международности этой организации, она являлась, на самом деле, проводником влияния ВКП(Б) и СССР за рубежом. А значит, занимала, де-факто, место в системе государственных, и даже надгосударственных органов в СССР.
С этих позиций, предложение Зорге выглядело так.
До предполагаемого Зорге реформирования круг решаемых ОМСом вопросов был шире. А значит влияние этого органа в системе бюрократических структур СССР было больше.
Если предлагаемое Зорге реформирование работы ОМСа будет проводиться в жизнь, то круг решаемых Коминтерном задач неизбежно сужается, поскольку ясно, что никто не собирался создавать в рамках Коминтерна, наряду с ОМСом, отдельной структуры, занимающейся вопросами чисто военной разведки, например.
Потому что для этого уже существовало Разведывательное Управление РККА.
А, поскольку круг решаемых Коминтерном задач в этом случае сужается, соответственно уменьшается влияние Коминтерна в глазах руководства партии и государства.
Поэтому предложение Зорге, при всей его логичности и разумности, естественно, ни при каких обстоятельствах не могло устраивать руководство ИККИ. Естественно, с этого момента руководители Зорге, коих он простодушно полагал своими друзьями, стало искать выход из положения. Самый простой, и в то же время, самый надёжный способ устранения потенциальной помехи своему карьерному положению.