И сразу же — с возмущением, предъявляется матерная резолюция Сталина.

Вот же гад. Люди жизнью рискуют, добывают такую важную информацию, а этот кретин, мало того, что этой информации не верит, так еще и ругается матом, сволочь.

И вот теперь посмотрим на этот документ полностью, без купюр.

При этом, никто из желающих выставить Сталина дурачком не задумался, почему он с такой грубостью отозвался именно о сообщении «Старшины».

Ну, вроде, просто Сталин дебил и не верит в немецкое нападение, хотя его все носом тычут. Ему говорят, что приготовления Германии полностью готовы, а он к матери посылает.

Но есть здесь одна странность. В сообщении говорится не об одном, а о двух источниках, работавших в двух разных министерствах. А Сталин почему-то высказался только по одному из них. Не написал ведь Сталин что-то вроде: «Т[овари]щу Меркулову. Можете послать ваши «источники» из Берлина…» и далее — по тексту.

Никто не обратил внимания на то, что сообщение источника из министерства хозяйства Германии (Арвид Харнак, «Корсиканец»), изложенное здесь же, в этом же самом документе, Сталин не охарактеризовал подобным же образом. А оно ведь, это сообщение, с еще большей наглядностью показало, что вопрос германского нападения решен.

Почему, с большей? Да потому что, первый источник сообщил о готовности Германии вообще. Передал свои впечатления, в общем. А второй — дал развернутое и впечатляющее пояснение, откуда конкретно взято мнение о скором нападении.

Так вот. По поводу этого источника Сталин промолчал.

Не вызвал он у него желания послать его «к еб-ной матери».

Почему-то.

Тогда в чем же дело?

А вот, приглядитесь к сообщению из штаба германской авиации повнимательнее.

«Старшина» сообщает, что немецкая авиация готова к нападению на СССР.

При этом, заметьте, он утверждает, что главными целями немецкой авиации в первые дни войны будут вовсе не советские аэродромы в приграничных военных округах. Не склады горючего и боеприпасов. Не железнодорожные узлы. Не Минск и Киев, наконец.

Главными целями в первый день войны будут «…электростанция «Свирь-3″ и московские заводы, производящие отдельные части к самолетам (электрооборудование, шарикоподшипники, покрышки), а также авторемонтные мастерские».

Так чем же это не дезинформация?

В самом чистом виде это дезинформация.

Ставящая, кстати, неизбежно, под сомнение и всю другую информацию этого источника.

Что касается готовности Германии, Сталину было известно и из других сообщений. О позиции Венгрии — так вообще из самого Будапешта. Накануне войны там работал один из самых успешных советских разведчиков — Н.Г. Ляхтерев («Марс»).

Главный же вопрос — когда?

Ответ общий. Скоро. Все у Германии готово.

Но когда рядом с сообщением о том, что у Германии «все готово» вдруг появляется уверение в том, что Геринг спит и видит разбомбить в первую очередь электростанцию «Свирь-3», без этого ему война — не война…

Это все, заметьте, в середине июня. Когда немецкое командование уже полностью спланировало (на самом деле) первые авиаудары по СССР. По Минску и Киеву. По тем же самым аэродромам, которые утром 22 июня немцы разнесут в клочья.

Когда первый налет на Москву (и ее заводы, кстати не только производящие запчасти к самолетам) немцы совершат только через месяц после начала войны.

Когда каждая минута на счету. Когда каждое слово — на вес золота.

И вдруг, руководитель государства открывает документ и читает там такое…

Представили?

Но вот только в одном критики Сталина правы. И в этом с ними нельзя не согласиться.

В одном Сталин здесь действительно неправ.

Неправ он в том, что ругался матом. Матом ругаться нехорошо.

Так ведь сталинист же махровый — что с него возьмешь?

Так что видим мы типичный пример подмены понятий. Сталин отрицательно реагировал на явную дезинформацию, бьющую в глаза даже неискушенному человеку.

А нам все эти 50 лет внушали, что это — его типичная реакция на саму идею о возможности немецкого нападения.

Теперь посмотрим на сообщения Рихарда Зорге.

И, кстати, приглядимся поподробнее, откуда появилась резолюция и на его сообщении (правда, не сталинская). Которую тоже любят часто цитировать некоторые авторы. Борцы, так сказать, с режимом.

Может быть, возмущение этой резолюцией вызвано с помощью того же приема, что мы видели только что?

Давайте, посмотрим.

ЧТО ДОКЛАДЫВАЛ ЗОРГЕ НАКАНУНЕ ВОЙНЫ

Есть, есть и здесь сволочная резолюция, на донесениях самого Рихарда Зорге. На тех самых донесениях, которые, прислушайся к ним Москва, могли спасти миллионы советских людей. Загубленных тупым недоверием Сталина.

Господин Ю. Георгиев, например, сочувственно воспроизвел по этому поводу мнение заместителя директора Института военной истории В. Вартанова:

«…Вартанов напомнил, что отношение Сталина к Зорге было очень сложным, разведчик не пользовался его полным доверием, и это клеймо недоверия преследовало Зорге на протяжении всего срока его работы в Японии. С конца 1940 г., когда германский Генштаб закончил разработку плана «Барбаросса», Зорге регулярно сообщал о подготовке нападения Германии на Советский Союз. Но эта информация вызывала лишь раздражение у советского руководства. 1 июня 1941 г. начальник РУ Ф. Голиков написал на шифровке из Токио с очередным предупреждением: «В перечень сомнительных и дезинформационных сообщений Рамзая». По мнению Вартанова, эта резолюция свидетельствовала о том, что советское руководство упустило уникальный шанс своевременно принять контрмеры против вторжения фашистских армий в СССР…»