Огонь с нашей стороны стал быстро стихать. Перезарядить мушкет — дело долгое. Еще больше времени приходится затратить на штуцер. Тут уже не до скорострельности. Выпустил пулю и потом старательно совершай целый ряд процедур. Прочистить ствол, насыпать порох, потом вогнать туда пыж, следом вбить шарообразную пулю. Причем последняя идет настолько плотно, что ее надо не пропихивать, а именно забивать.
Следом на полку сыплется порох, и лишь тогда ружье наконец готово к стрельбе.
Перечислять — и то долго, а делать… Не меньше минуты на мушкет и в полтора раза больше на штуцер. Не зря во всех армиях в ходу холодное оружие.
Нападавшие тоже несколько умерили пыл. Открытые для стрел цели исчезли. Флибустьеры умело залегли за кочками, деревьями, кустами. Лишь двое остались на виду. Лишь потому, что оба были истыканы стрелами.
— Это индейцы! — Жан-Жак оказался рядом со мной и теперь демонстрировал стрелу с наконечником из обсидиана.
Вот уж никогда не думал, что встречусь с аналогом Чингачгука или иного Гойко Митича!
Нынешние индейцы, что здесь, что в Северной Америке, еще не вышли из каменного века. В ближнем бою у них нет никаких шансов справиться с нами. Но стрела с наконечником из острого камня может убивать.
Двое наших моряков уже успели убедиться в этом. Да кое-кто ранен. Будь у нас стеганые толстые куртки, никакой проблемы не было бы. Но мы все выступили в поход, кто в чем был. А рубашка или камзол — не защита от обсидиана.
Главное преимущество врага — в знании местности. Для нас джунгли — нечто враждебное, непонятное. Для них это дом родной. Дома же и стены помогают. Или, в данном случае, деревья.
— Всем зарядить оружие! Не стрелять без команды!
Ничего другого в голову не приходит. Расстояние между нами невелико. Вполне реально под прикрытием огня сделать энергичный бросок и сойтись с индейцами вплотную. А там посмотрим, что больше стоит — легендарные томагавки или стальные клинки сабель и шпаг.
Что-то весь мой путь в этом времени обильно полит кровью. Нашей собственной, британской, испанской, французской. Теперь вот — индейской. И очень часто мое собственное желание не играет в том никакой роли.
— Готовсь!
Часть моряков взяла заросли на прицел. Остальные обнажили холодное оружие и приготовились к решительному рывку.
Нас опередили. Стычка была столь внезапной, что все как-то упустили ушедший вперед авангард. Десяток человек — не очень много. Только люди были решительны и никогда не колебались, вступать им в бой или побыть простыми зрителями.
На левом фланге противника дружно громыхнули мушкеты, а затем грянул боевой клич. Нечто, наподобие знаменитого русского «ура» в приложении к разномастной вольной компании.
— Пли!
Люди не нуждаются в моей команде. Пули навылет прошивают заросли, а мы уже несемся следом, стремясь сблизиться с противниками, пока они не опомнились от обрушившегося на них свинцового ливня.
Проламываюсь сквозь кусты и лихорадочно озираюсь в поисках врага. Вдали среди деревьев мелькают несколько силуэтов. Вокруг же никого. Лишь разгоряченные бегом и жаждой схватки флибустьеры с обнаженными саблями в руках.
Индейцы не выдержали комбинированного удара. Они пустились в бегство, не доводя дело до рукопашной схватки. Преследовать туземцев в лесу бесполезно.
В разных местах валяется полдюжины трупов. Почти все с огнестрельными ранами, и только один замешкавшийся зарублен Антуаном. Да Ширяев приволакивает откуда-то раненого юношу.
— Уходим!
Задерживаться на месте нет никакого смысла. Мы подбираем своих убитых. Потом в более спокойном месте похороним их по христианским обычаям. Еще трое пиратов ранены. Все легко, поэтому наскоро перевязываем их и выступаем дальше.
Один из раненых — Владимирцев. Стрела вошла ему в левое плечо. Он вытащил ее сам и после вместе со всеми принял участие в нашей стремительной атаке.
— Ерунда, Командор. — На подобные раны обращать внимание как-то не принято. Рука свободно ходит, а что болит, так это только задело.
Сказать мне нечего. Не выражать же сочувствие мужчине! Поэтому ободряюще киваю и отхожу.
Теперь мы двигаемся с удвоенной осторожностью. Прямо на ходу несколько наших полиглотов, из тех, кто в разное время сталкивался с индейцами, пытаются допросить единственного пленного. Но индейских языков много, и никак не удается найти точки понимания.
Впрочем, ответ на главный вопрос, о причинах нападения, мы узнаем сами.
Следы Ягуара выводят нас к индейскому поселку. Вокруг ни души, однако достаточно кинуть взгляд, дабы представить разыгравшуюся здесь трагедию.
Почти все хижины были разломаны или сожжены, повсюду валялся нехитрый скарб, местами же на земле темнели слишком хорошо знакомые мне в последнее время пятна.
Пятна крови…
33
Флейшман. Нежданный союз
— Вот и след Ягуара. Вот и след, — пробормотал Командор.
Больше в селении так отметиться было некому. Флибустьеры ни в грош не ставили чужую жизнь. Здесь же им выпал шанс выместить накопившуюся злобу на тех, кто не мог дать им сдачи.
Последнее было понятно даже такому бездарному следопыту, как я. Пираты явно прежде вошли в селение, и уже потом начался бой, а никак не наоборот. Не было тут никаких следов штурма. Ни малейших.