— Но почему? Представь, наконец сообразили, чем это для них пахнет, вот и решили пойти на попятную.
— Поздновато дошло, — качнула головой Наташа.
— Так умом моряки не блещут. — Юля потихоньку начинала светиться от возбуждения. — Вот увидишь, скоро они повернут обратно, и мы сможем встретиться с Сережей. А эту суку передадут ему в качестве извинения.
Хорошо, что Мэри не понимала русского. Наверняка оскорбилась бы за сравнение благородной леди с самкой собаки. Когда не знаешь чужого мнения о себе, то не обидно. Всем нам кажется, будто окружающие думают о нас лучше, чем мы того стоим.
Пленницы сидели на привычных местах. В каюте только и было что две кровати. На одной из них на правах беременной спала Наташа, на другой кое-как помещались Юля с Жаннет.
Негритянка была очень полной, обычно гордилась этим, но сейчас, когда из-за нее не хватало места для одной из хозяек, несколько переживала за собственную фигуру. Пыталась спать скромненько, на боку, только места от этого намного больше не становилось.
Новая пленница — было понятно, что ее уже можно так называть — оставалась стоять. Никто не думал подвигаться, уступать ей хотя бы краешек места, самой же ничего говорить не хотелось.
— Может, спросим ее, что стряслось? — робко предложила Жаннет. Служанка тоже говорила по-русски, благо, не первый день общалась с хозяйками.
— Спроси. Она уже много нам ответила. Начиная с первого дня, — Наташа напомнила о постоянном молчании бывшего капитана.
— Ничего. Раньше было раньше. Посмотрим, как она теперь запоет, — не без злорадства прокомментировала Юля.
Но обращаться к Ягуарихе не стала. Надо будет — заговорит сама. Нечего перед ней унижаться.
Бригантину слегка покачивало на волне. Мэри оторвалась от двери, дошла до окошка и выглянула. Словно в него можно было многое увидеть.
— Интересно, команда знает, что ими командовала женщина? — спросила Наташа.
Этот вопрос уже возникал несколько раз. Ответа на него, как и на другие вопросы, не было. Сами женщины ни с кем не делились раскрытой тайной, а моряки старательно молчали, обходясь в крайнем случае минимумом слов.
Никакой информации о капитане в этот минимум не входило.
Единственный, с кем довелось немного пообщаться, молодой Крис, предпочитал говорить исключительно о себе. В крайнем случае — о красоте Юли. На Наташу, как беременную, внимания он не обращал.
— Не знали бы, к нам не засунули, — буркнула Юля. — Пусти козла в огород…
— Не скажи. От них всего можно ожидать. Если что произойдет, есть на кого свалить.
— Сережа так свалит! Хотели бы — давно сделали. Нет, Наташенька, Сережу они боятся похлеще, чем черт ладана. Вроде бы хотят содрать деньжат и постоянно думают, не пойдут ли те деньги на их похороны.
Во время разговора Мэри не отрывалась от окна. О чем она думала? О превратности судьбы, низвергнувшей ее с высот к собственным пленницам? Или строила планы, как отомстить морякам? Должны же у нее оставаться сторонники среди мятежного экипажа!
А может, никаких мыслей и не было. Только обида на жестокую судьбу. Кто знает? Чужая душа — потемки, однако чужие мысли тоже не открытая книга, где с легкостью пролистываешь любые страницы.
Наконец, Мэри сделала шаг от окна и посмотрела, куда бы присесть. Можно сколько угодно корчить из себя гордую леди, только усталость все равно даст о себе знать.
И такая беспомощность промелькнула в глазах флибустьерши, что Наташа поневоле пожалела ее, чуть подвинулась и молча указала рукой на постель.
Все равно никаких кресел в каюте не было.
Мэри благодарно кивнула и села. Ни одно слово с ее уст не сорвалось. Высокомерия в данный момент тоже не было. Случившееся произошло настолько внезапно, что напрочь выбило леди из привычной колеи поведения.
— Кого в следующий раз к нам подкинут? — поинтересовалась Юля.
Наташа посмотрела на нее с вопросом в голубых глазах.
— Раз они начали бунтовать, то не остановятся. Одни будут требовать одного, другие — другого. Так к нам скоро Коршуна запихнут… — Юля демонстративно передернулась.
— Тогда уж Криса, — улыбнулась Наташа.
— Нет! — с поразительной искренностью вырвалось у Юли.
Мысль оказаться в тесной каюте вместе с охмуряемым юношей была ужасной. Он и на острове выглядел откровенно-озабоченным, но там ему мешали моряки. А здесь?
Конечно, втроем они как-нибудь отобьются, одна Жаннет благодаря массе чего стоит, но смотреть на слюнявую от возбуждения морду было бы противно.
Юля демонстративно передернулась. Кажется, жест заметила даже Ягуариха. Только, возможно, приняла на свой счет. Поводов любить свою похитительницу у невольных обитательниц каюты не было никаких.
— Ничего они требовать не будут. Посмотри на Ягуариху. Был бы настоящий бунт, выбросили бы за борт. А тут подсадили к нам. Так, чуть погрызлись. Вот увидишь, скоро выпустят, — как-то безнадежно произнесла Наташа.
Словно жалела о мирном исходе столкновения.
Снаружи продолжалась суета. Топали босые матросские ноги, кто-то отдавал команды, кто-то ругался. Пленницы все равно не понимали значения доносящихся звуков. Бывший капитан должна была понимать, но она сидела безучастной. Низвергнуться с небес — до свар ли на прежнем облаке?