У него несколько улучшилось настроение от надежды все-таки догнать похитителей.
— Тогда хоть корпус бы, блин, перекрасили! — под общий хохот объявил Валера.
— А еще лучше — фрегат на ходу переделали во что-нибудь другое. Чтобы никто не догадался, — поддержал его Ширяев.
От недавнего желания плюнуть у бывшего десантника не осталось и следа.
На этом все разговоры, посвященные смене флагов, закончились. Посмеялись немного, и хватит. Есть дела поважнее.
Вполне могло быть, что «Кошка» вновь продержалась бы до ночи. Фрегат Ягуара был неплохим кораблем, выбранным с явным знанием дела. Один раз он уже ушел от погони. Мог бы уйти и в другой.
Его подвела обломанная мачта. Восстановить грот никто не успел, и теперь фрегат нес меньше парусов, чем гнавшийся за ним «Вепрь».
Часа за три до сумерек стало ясно: на этот раз «Кошке» не уйти. Расстояние сократилось до того, что людей на вражеском фрегате можно было различить невооруженным глазом. Командор даже подумал, не попробовать ли достать кого из штуцера, а потом махнул на это рукой. Время настреляться еще было.
Вот теперь настала пора готовиться к бою.
Были открыты крюйт-камеры, и канониры стали извлекать на свет смертоносные снаряды. Матросы не спеша разбирали абордажные полусабли, мушкеты, пистолеты. Всюду властвовала спокойная деловитость. Словно работники собирались на привычную работу.
— Ядрами и картечью не стрелять! — распорядился Командор. — Только книппелями.
Пройдут века, прежде чем люди додумаются использовать женщин и детей в качестве живого щита. Но Кабанов все равно решил перестраховаться. Помимо живого щита бывают случайные попадания…
Команда к приказу отнеслась нормально. Лишь Гранье вздохнул, да и то больше по привычке. У канонира хватило такта промолчать о возможных потерях.
На «Кошке» поняли, что уйти не удастся. На ее палубах возникло оживление. Прошло минут двадцать, и вот крышки пушечных портов открылись, продемонстрировали жерла готовых к бою орудий.
Засуетились матросы на мачтах, и фрегат стал поворачивать.
Раз на корме стояла всего пара пушек, то требовалось непременно встать к противнику бортом, чтобы гостинцы были намного весомее.
Но именно из-за элементарности ход был легко предсказуем. Опыта в маневрировании у французов хватало. «Вепрь» без особых проблем удержался у врага в кильватере.
— Я, пожалуй, смогу его достать, — прикинул Жан-Жак.
— Успеешь. Если промахнешься, что потом делать будем? Книппелей у нас маловато.
— Времени пополнить запасы у нас не было. Выходили ведь в спешке, — вскинулся Жан-Жак.
— А я что-нибудь говорю? — против обыкновения примиряющим тоном произнес Командор. — Поэтому лучше подойдем сейчас поближе и будем действовать наверняка.
Жан-Жака он ценил и любил. Канонир был едва ли не единственным, кого приглашали на всевозможные праздники, которые бывшие некрасовцы справляли в своем кругу.
— Вы — капитан, вам виднее, — в ответе Гранье вторым планом шло, что иносказательные извинения приняты.
Второй раз «Кошка» попробовала неожиданно повернуть только при помощи руля. Однако следили за ней зорко и успели прореагировать на маневр.
Следствием этого было сближение фрегатов. Для эффективной стрельбы дистанция была чуть великовата. Обычно практически все моряки старались открывать огонь едва ли не с расстояния пистолетного выстрела, практически в упор, однако Командор доверял своим канонирам.
— Твоя очередь, Жан-Жак! Готовимся к повороту!
«Вепрь» стремительно покатился вправо. Маневр был давно отработан на практике. Повернуться бортом к корме противника и безнаказанно дать залп по мачтам.
На этот раз противник был по-настоящему умелый. Заметив поворот «Вепря», капитан британца поступил точно так же, и корабли в итоге оказались на траверсе друг друга.
Гранье выстрелил первым.
Как и было приказано, в действие были приведены лишь орудия верхней палубы. Жан-Жак не подвел. Его книппеля обломили рею на грот-мачте, сбили часть вант, изорвали паруса.
А несколько мгновений спустя вражеский фрегат в свою очередь окутался дымом.
Капитану «Кошки» не было никакой причины щадить преследующий его корабль. «Вепрь» ощутимо вздрогнул, принимая в свой корпус не меньше трех ядер.
— Блин! Метко стреляют! — прокомментировал Валера и добавил более экспрессивное, но абсолютно непечатное ругательство.
Рядом выругался Ширяев. Бывший десантник томился без дела. Артиллеристом он не был, к тому же успел убедиться в том, что утопить какое-нибудь судно при помощи ядер требует массу времени. Поэтому по возможности всегда предпочитал абордаж.
Да и топить врага сейчас все равно никто не собирался.
Кабанов мыслил сходным образом:
— К абордажу!
«Вепрь», пользуясь наветренным положением, пошел на сближение. Гранье успел дать еще один залп, и бизань на вражеском фрегате переломилась.
Наиболее меткие из флибустьеров открыли по британцам убийственный огонь из штуцеров. На каждого штуцерника приходилось не меньше трех человек, чьей единственной задачей являлось перезаряжание оружия. Разумеется, Ширяев оказался в числе снайперов.
Иногда к ним присоединялся Кабанов. Аккуратно прикладывался, а после выстрела удовлетворенно хмыкал. Это означало, что на «Кошке» одним человеком стало меньше.
Это означало, что на «Кошке» одним человеком стало меньше.
Французский фрегат стал наваливаться на англичанина. Оставалось не больше десятка метров, когда борт «Кошки» полыхнул огнем. Нижняя батарея в упор ударила ядрами в корпус француза, а спустя мгновение верхняя плюнула по изготовившимся к атаке флибустьерам картечным дождем.