Он говорил с другом, как говорят с тяжелобольными. Нечто, похожее на правду, однако не являющееся ею в строгом смысле. Правда порою убивает. Лорд Эдуард очень сдержанный человек, настоящий джентльмен. Но даже у джентльмена порой бывают чувства. Утрата единственного ребенка — разве не горе?
Ничего. Это виновата ночь. Днем, на людях все пройдет. Ночь — пора переживаний.
— Сколько можно ждать? — голос лорда предательски дрогнул.
Он здорово раскаивался, что согласился на авантюру. Тем более раз Командор и так собрался покинуть Карибское море. Жаль, дороги назад уже не было.
— Кто знает? Вспомни, порой люди возвращаются спустя месяцы. Ни за что не поверю, будто фрегат мог утонуть. Но получить повреждения — запросто. Может, вообще ничего не случилось, и Ягуар всего лишь спрятался на время от Санглиера. Такой вариант тебе в голову не приходил?
— Но… — вновь начал лорд.
— Что, Эдди? Все равно мы его не найдем. А здесь каждый корабль может оказаться полезным. Лучше тщательнее будем опрашивать прибывающих. Свяжемся с союзниками, — на последнем слове губы толстяка презрительно дрогнули. — У Ягуара хорошие рекомендательные письма. В случае чего никто не посмеет ему отказать в убежище и помощи. А испанские владения пока куда обширнее наших.
— Да. Надо обязательно связаться. — Лорд Эдуард сейчас был готов схватиться за любую соломинку. — У них и флот пока больше. Могли что-нибудь заметить.
— Вот, — довольно кивнул Чарльз. — С утра напишем соответствующие послания и отошлем с первой оказией.
Оказия могла найтись через месяц, если не позже. Союз против врага отнюдь не означает пылкую дружбу. Контакты происходили несколько чаще, чем в прошлые годы, однако регулярными их не назвал бы ни один оптимист.
— Скоро придут донесения лазутчиков с Гаити. Тогда узнаем, как дела у Санглиера и куда подевался его фрегат, — добавил толстяк, чуть подумав.
Судя по ощущениям, время близилось к утру. Ложиться спать было бесполезно.
Сэр Чарльз поднялся, прошел взад-вперед по спальне и предложил:
— Пойдем в кабинет. Подумаем, что отписать испанцам.
Эдуард посмотрел на старого друга с такой благодарностью, что последнему стало неловко.
Он-то ничего не сделал.
Только черствым считать сэра Чарльза не стоило. Он сильно переживал из-за леди Мэри. Вся разница — в отличие от ее отца головы Чарли не терял. Никогда.
18
Калинин. Верховая прогулка
Город был в панике. Она началась практически сразу после прибытия гонца от соседей. Принесенная новость была потрясающей. Санглиер почти без выстрела под покровом темноты сумел захватить форт, а затем и жилую часть поселения.
Гонец рассказал обо всем только команданте, но весть с быстротой лесного пожара облетела всех, от богатейших донов до последних нищих. Каким образом? Кто знает? Дурные новости порой имеют свойство распространяться сами собой, даже без видимых разносчиков информации.
Каким образом? Кто знает? Дурные новости порой имеют свойство распространяться сами собой, даже без видимых разносчиков информации.
Прошло немного времени, и случившееся стало известно на застрявших в гавани из-за бушевавшего шторма судах. Выйти в море моряки не могли. Волны не пустили бы их, выбросили на прибрежные скалы. Оставалось надеяться, что тот же шторм сумеет помешать Командору продолжить рейд.
Или для него даже буря не является помехой? Если так, то никто не удивился бы. Молва склонна преувеличивать удачливость тех, кто хоть чем-нибудь выделился из толпы.
Потом в город стали прибывать беглецы. Их было совсем немного. На загнанных лошадях, бросившие дома и имущество, на все вопросы лишь безнадежно махавшие рукой…
И пусть наяву вырвавшихся из лап флибустьеров было больше, просто часть выбрала для бегства другие направления, будь то леса или отдаленные поместья, жителям казалось, будто лишь заявившиеся в город счастливцы и есть те единственные, кто сумел избежать ада.
В том, что у соседей творится ад, не сомневался никто.
Наиболее дальновидные стали готовиться к отъезду сразу после появления гонца. Другие — несколько позже. Одни моряки были в гораздо худшем положении, ибо как бросить судно? Вернее, бросить можно, но на что тогда жить?
И в то же время в горожанах еще жива была вера в чудо. Готовились к бегству многие, уехали пока только единицы. Все остающиеся устремились в многочисленные храмы молить у Бога милости. Милость заключалась в том, чтобы безбожный Командор, по мнению испанцев он не мог быть иным, раз уж являлся исчадием ада, повернул в другую сторону, вернулся к себе на Гаити вместе с добычей. В идеале — сгинул бы в морской пучине где-нибудь по дороге вместе со своими соратниками.
Молились не только горожане. Молились воины гарнизона. Их было не так уж мало, возможно, гораздо больше флибустьеров. Но солдаты прекрасно понимали, насколько переменчиво военное счастье, и не находили в себе достаточно сил, дабы повернуть удачу на свою сторону.
Несколько гонцов унеслись в разные стороны. Они везли даже не сообщение и не просьбы — вопль о помощи. Команданте просил у всех немедленной помощи, говоря: в противном случае жертвой алчного флибустьера будет не один город, а целых два. Или тогда уже не целых два. Пиратские флотилии грабили испанские города столько лет, если не веков, и часто после очередного налета от городов не оставалось почти ничего.