— И все равно, — продолжал гнуть свое Марк, — огромная территория, малочисленное подразделение… Мы еще долго будем ходить.
— Ты чего разошелся? — подошел к нам Антон. — Вон тот мудак, помощник сержанта, косит своими наглыми глазами.
— Да так…
Марк подкинул на плече гранатомет и сплюнул.
— Помнишь структуру датлайской роты?
— Смутно. Читали на Годиане…
— Читали… Профессионал!..
— Ладно, не грузи.
— У датлайцев рота — единица неделимая. Работает только в полном составе. Правда, может выполнять задачи по частям, но все равно в оперативной связке.
— Ну?
— Вот и ну…
— Здесь не два взвода, — сообразил я, к чему клонит Марк.
— Точно. Если мы наткнемся на датлайцев, то будет бой.
— Эй, вы! Шевалган, Торпер, Канн! — проорал подошедший с левого фланга сержант. — Чего сгрудились? А ну в цепь! Торпер!
— Я, — угрюмо откликнулся Марк.
— Сдай назад. Пойдешь рядом со мной. Забыл сказать, чтобы ты гранатомет оставил в машине…
Блантек подошел вплотную, вытер слегка вспотевший лоб и посмотрел на часы.
— Еще пару километров и перерыв. Смотрите в оба!
— Есть.
— И не трепать языком! Увижу еще раз — предупреждение. Второе предупреждение — процент с недельного гонорара. Уяснили?
— Так точно, господин сержант, — ответил я первым и подарил помощнику сержанта многообещающий взгляд. Эта скотина сдала нас. Ладно, потом разберемся.
Мы продолжили прочесывание. Солнце почти подошло к горизонту и теперь светило во всю силу. Стало жарковато. На нас, кроме формы, стандартные пятикилограммовые бронежилеты, разгрузки, оружие. На головах шлемы, правда, совсем легкие, по полкило. Но все равно в такой сбруе не очень приятно топать под солнцем. Впрочем, когда это солдата спрашивают, что ему приятно?
Индивидуальные радиостанции, встроенные в шлем, мы по приказу взводного отрубили. Чтобы не забивать эфир и не создавать фон, мешающий работе самолетов-разведчиков. Связь теперь была только у офицеров и сержантов. Поэтому и Блантек не вызывал нас по радио, а орал на весь лес.
Пройдя два километра, мы остановились. Лейтенант объявил короткий перерыв. Взвод занял просторную поляну, укрытую от солнечных лучей ветвями гигантского дерева, похожего на баобаб. Солдаты расстелили матрацы и начали спешно обедать. Кто покончил с едой, ложились на матрацы и закрывали глаза. Хоть двадцать минут, но подремать.
Через сорок минут нас подняли.
На юго-восточной окраине леса, где череду деревьев разрезало русло мелкой, но довольно широкой речушки, относительно ровную поверхность земли сменила череда оврагов. Сплошь заросшие кустарником, с вязкой липкой глиной на дне, они шли один за другим на протяжении почти полутора километров. Наблюдательный человек мог бы сказать, что овраги возникли вследствие деятельности человека, слишком уж правильно было их расположение. Да и размеры совпадали почти до сантиметра.
Овраги стали прибежищем небольших юрких птичек серебристо-черной окраски с сильно загнутым клювом и непомерно большим зобом. Птицы вили гнезда в самой гуще кустарников, что росли в центре оврагов.
Сейчас гнезда были пустыми. Их обитатели с подросшим потомством улетели куда-то прочь, чтобы вернуться к ночи.
Беспилотный самолет-разведчик минут пять кружил над оврагами на небольшой высоте, пока аппаратура проверяла район на предмет наличия противника, а потом взмыл на триста метров вверх и пошел дальше.
Как только он исчез, на краю ближнего к речке оврага вдруг шевельнулась земля. Сначала немного, потом сильнее. Из-под полетевших в разные стороны комков почвы наружу выглянул край серой накидки. Рука, что подняла накидку, на миг замерла, потом пошла дальше.
Из схрона медленно вылезал человек в камуфлированной форме, усеянной лоскутками зеленого, темно-зеленого и черного цветов, в маске, скрывавшей лицо. Отползя на пару метров, человек подцепил край маски и одним движением снял ее, подставив солнцу ненормально бледное лицо, покрытое каплями пота. Жадно вдохнув воздух, он обернулся и прошептал:
— Выходим.
Следом за первым из схрона вылезли еще четыре человека. С оружием, в легких бронежилетах с сумками под магазины и гранаты. Они быстро поснимали маски и часто задышали, вентилируя легкие.
Почти час вся пятерка лежала в схроне, укрытая изолирующей накидкой, которая не пропускала теплового излучения. Мало того, каждый из пятерки был затянут в специальную оболочку, которая удерживала запахи. Дышать в таком коконе было практически невозможно, поэтому все использовали кислородные маски.
Такая маскировка позволяла с высокой степенью надежности скрыться от вражеской аппаратуры, но при этом действовала как парилка. Все пятеро изрядно вспотели, не помогала даже специальная мазь, заранее втертая в тело.
— Они в километре от нас, — сказал первый. — Идут сюда.
— Принимаем бой? — спросил второй.
— Да. Пропустим и ударим в спину. Они как раз упрутся в отделения Типа и Глау. Поднимайте остальных.
Сидевший у схрона солдат пополз к центру оврага, где ждали еще пять человек.
Две пятерки составляли отделение легкого взвода датлайской пехотной роты. Их подразделение вело разведку на подступах к найденному городу.